Роф повертел головой по сторонам, будто все еще мог полагаться на зрение. Но к нему ничего не приближалось. Никто не толкал его сзади. Никаких диких порывов ветра из гостиной в другом конце коридора. Ни игрушек, о которые он мог споткнуться.
Странно.
Ну и черт с ним. Он просто хотел попасть к своей Бэт… и он чувствовал, что она наверху, в их личных комнатах.
Ждала его.
Ступив на последнюю лестницу, Роф вспомнил о своих родителях. Из того, что ему рассказывали, они очень сильно хотели его. По этому вопросу не было разногласий. О нем молили, усердно старались, чтобы он появился на свет, просили у судьбы удачи.
Хотел бы он, чтобы у них с Бэт было подобное согласие. На самом деле, хотел.
***
Когда Ана услышала свое имя, словно с большого расстояния, ей казалось, будто она тонет.
Находясь в трясине глубокого беспамятства, она знала, что ее призывали, и она хотела ответить на зов. Это был ее супруг, ее возлюбленный, ее хеллрен, он говорил с ней. Но она не могла дотянуться до него, ее воля была скованна каким-то внушительным весом, который отказывался отпускать ее.
Нет, не вес. Что-то новое в ее теле, что-то незнакомое ей.
Наверное, дитя, подумала она с ужасом.
Но все должно быть иначе. Дитя, зародившееся в ее утробе, должно было стать благословением. Удачей, подарком Девы, который бы гарантировал престолу следующего Короля.
И, тем не менее, она ощутила слабость именно после жажды. Она утаивала симптомы и беспокойства, насколько это было возможно, огораживая любимого от озабоченности, которая расцветала в ней. Но она проиграла эту битву, упав на пол рядом с ним на том празднестве…
Последнее, что она услышала — как Роф кричит ее имя.
Глотая, она ощутила знакомый пышный вкус его крови, но стремительная сила, которая приходила из его вены, не хлынула к ней.
Болезнь предъявляла права на нее, шаг за шагом лишая способностей и сил.
Что бы это ни было, она умрет от этого.
Прощай… она хотела попрощаться с Рофом. И если это невозможно повернуть вспять, то она хотела пожелать ему любви, уходя в Забвение.
Взывая к остаткам жизненных сил, Ана потянула веревку, связывающую ее со смертью, отчаянно дернула, моля о силе, чтобы увидеть его еще лишь раз.
И в ответ ее веки приоткрылись, медленно и лишь отчасти, но да, она увидела любимого, его склоненную голову, сильное тело рухнуло рядом с их ложем.
Он плакал, не скрываясь.
Разум приказал руке подняться, рту — открыться и заговорить, голове — повернуться в его сторону.
Ничего не сдвинулось, не донеслось ни звука.
Лишь одна слеза, собравшаяся в уголке глаза, набухла, срываясь с ресниц и скатываясь по холодной щеке.
А потом все кончилось, глаза снова закрылись, она попрощалась, и силы покинули ее тело.
Туман наплыл разом, из углов черного поля зрения, клубы вытесняли собой слепоту. И из дымки и странной иллюминации перед ней предстала дверь, так быстро, будто образовалась из облака.
И Ана интуитивно знала, что если коснется золотой ручки и откроет портал, то войдет в Забвение… и не будет пути назад. Она также точно понимала, что если не решится в определенный срок, то потеряет свой шанс и останется в Небытие.
Но она не хотела уходить.
Она боялась, как Роф будет без нее. При дворе мало кто заслуживал доверия… и многих стоило опасаться.
Наследие его отца оказалось прогнившим. Просто вначале было не ясно.
— Роф… — позвала она в тумане. — О, Роф…
Мольба в ее голосе отдавалась эхом, шумом в ее ушах и белом-пребелом ландшафте вокруг.
Смотря вперед, она надеялась, что Дева-Летописеца явится во всем великолепии и сжалится над ней.
— Роф…
Как она могла покинуть Землю, столько всего оставив позади себя…
Ана нахмурилась. Дверь перед ней, казалось, отодвинулась назад. Или ей почудилось?
Нет, она отступала. Медленно, неумолимо.
— Роф! — закричала она. — Роф, я не хочу уходить! Роооооооооф…
— Да?
Ана с криком развернулась. Поначалу, она не поняла, кто стоит перед ней. Это был маленький мальчик, лет семи-восьми, с черными волосами, бледными глазами, его тело было болезненно худеньким, и первым желанием было накормить его.