— Забудем о… минутку. Ты… ты… ты совсем рехнулся?
Дерьмо. Его шеллан никогда не запиналась и не заикалась, и очень редко ругалась. Тройной джек-пот.
Но это ничего не меняло.
— Когда ты собиралась сказать мне? — требовательно спросил Роф.
— Сказать что? Что порой ты бываешь настоящим засранцем? Как насчёт этого?
— Нет, если ты умышленно пытаешься спровоцировать жаждущий период. Это касается нас обоих.
Что бы произошло, если бы у нее внезапно началась жажда, если бы они были вместе, наедине, в дневное время? Он мог поддаться и тогда…
Плохо. Особенно если бы позже он выяснил, что она тусовалась с Избранной именно ради этого.
Он посмотрел на нее.
— И да, когда именно ты собиралась сказать мне? Не сегодня же ночью, верно? Может, завтра? Нет? — Он наклонился к столу. — Ты знала, что я не хочу этого. Я говорил тебе раньше.
Опять ходит кругами: он мог слышать каждый ее шаг. Пока она не остановилась.
— Знаешь, пожалуй, сейчас я пойду, — сказала она, — и не потому, что просто собиралась куда-то этой ночью. Я не хочу тебя видеть какое-то время. И потом, когда я вернусь… мы снова поговорим об этом… обсудим обе стороны вопроса… нет! — приказала она, когда он начал открывать рот, — ты не скажешь ни одного гребаного слова. Иначе, мне захочется собрать вещи и съехать отсюда, навсегда.
— Ты куда собралась?
— В противовес всеобщей убежденности у тебя нет права знать, где я в ту или иную секунду дня и ночи. Особенно после твоей обличительной речи.
Снова выругавшись, он поднял очки и потер переносицу.
— Слушай, Бэт, я просто…
— О, я услышала достаточно. Поэтому сделай нам обоим одолжение, оставайся там, где сидишь. Учитывая, к чему ты клонишь, этот стол и жесткое кресло — единственное, что тебе светит. Начинай привыкать.
Он закрыл рот. Затем услышал, как она уходит и стук двери, закрывшейся за ней.
Он собирался вскочить и побежать за ней, но потом вспомнил слова Джейн об МРТ Джона в человеческой больнице. Наверное, она собиралась туда… она сказала, что для нее важно поехать с ним.
Внезапно он вспомнил припадок и то, что произошло в промежутке. Он разговаривал с Куином о том, что пытался сказать Джон Бэт… если его шеллан что-то пытались сказать, он собирался узнать подробности, черт подери.
«Ты будешь под моей защитой. Я позабочусь о тебе».
Окей, запишите как «Что за нахрен». Как правило, Роф никогда не ссорился с Джоном Мэтью. На самом деле, парень всегда ему нравился… настолько, что казалось жутким, насколько удивительно легко немой боец вошел в их жизни… и задержался там.
Прекрасный солдат. С головой на плечах. А отсутствие голоса не являлось проблемой ни для кого, кроме Рофа, ведь он не мог видеть, чтобы понимать язык жестов.
О, а что до анализа крови, утверждавшего, что он — сын Дариуса? Чем больше времени проводишь времени с парнем, тем очевидней становится связь.
Но он проводил четкую границу там, где любой мужчина пытался встать между ним и его шеллан, родной он брат или нет. Он один обеспечит защиту и будет заботиться о Бэт. Никто другой.
И позже он поговорит с Джоном… но, что странно, казалось, парень сам не ведал, что нес: Джон недостаточно хорошо знал Древний Язык, чтобы свободно общаться на нем, а Блэй и Куин подтвердили, что он, казалось, произносил губами именно это.
Плевать. Джон получит лечение, и в плане Бэт точно не принесет никаких проблем. Но эта фигня с детьми…
Прошло много времени, пока Роф смог, наконец, оторвать руки от подлокотников, в которые вцепился, и когда он размял их, захрустели костяшки.
Учитывая, к чему ты клонишь, этот стол и жесткое кресло — единственное, что тебе светит.
Ну и бардак. Но сама суть, железобетонная правда… он не мог потерять ее из-за беременности. Какой бы ужасной не была ссора между ними, по крайней мере, они оба живы и продолжат жить: ни за что на свете он по доброй воле не подвергнет риску ее жизнь просто ради гипотетического сына или дочери… которые, кстати, если доживут до перехода, будут страдать от королевского наследия, как и он сам.
И это другая проблема. Он не стремился обрекать невинного на это королевское дерьмо. Оно разрушило его жизнь… и не такое наследие он хотел бы передать кому-то, кого будет любить почти так же сильно как и свою шеллан…
Передвинув трон, он посмотрел вниз, на себя… и нахмурился.
Он, конечно, ничего не видел, но осознал… что у него была эрекция. Пульсирующая, напряженная длина натягивала ширинку его кожаных штанов.