Он хотел, чтобы на месте запястья было его горло.
— Ана, прошу, сядь ради меня. Любимая, приподними голову.
Подложив под нее свободную руку, он поднес выступившую кровь к ее губам.
— Ана, возьми мою кровь… пей…
Губы приоткрылись, но не по ее воле. Нет, только из-за наклона головы.
— Ана, пей… возвращайся ко мне.
Когда красная жидкость закапала в ее рот, он взмолился, чтобы кровь каким-то образом попала в горло и наполнила ее вены силой, оживляя.
Это не их судьба, подумал он. Им предназначено быть вместе века, они не должны разлучиться спустя всего год после бракосочетания.
— Любовь моя, пей…
Он удерживал свое запястье, но кровь грозилась политься из ее рта.
— Ана?
Уронив голову на ее холодную руку, Роф молил о чуде. И чем дольше он оставался здесь, тем больше присоединялся к ее состоянию в одном шаге от смерти.
Если она умрет, он отправится вслед за ней. Так или иначе…
Славная Дева-Летописеца, это не может происходить с ними
***
Роф просыпался так, как всплывающий из глубин буй тревожит морскую гладь.
Он был в прямом смысле охвачен кромешной тьмой своей слепоты… и по привычке выбросил руку на противоположную половину кровати…
Бамс!
Роф приподнял голову и нахмурился. Похлопал рукой, как выяснилось, по книгам, подставке, пепельнице.
Дрова в камине.
Он был не в своей комнате. И Бэт не было рядом.
Перевернувшись, он резко сел, сердце пропустило удар в груди, и от аритмии закружилась голова.
— Бэт?
Задворками разума он осознал, что был в библиотеке, в особняке Братства, но его мысли — словно черви во влажном грунте, без остановки извивались, и все безуспешно.
— Бэт..?
Отдаленный скулеж.
— Джордж?
Скулеж стал громче.
Роф потер лицо. Задумался, где его очки. Подумал, что да, он был на диване в библиотеке, на том, что перед камином.
— О… чтоб меня… — застонал он, пытаясь принять вертикальное положение.
Стоять на своих двоих — обалденное ощущение. Голова закружилась, желудок сжался в кулак, и ему пришлось ухватиться за подлокотник, иначе он бы разнес все помещение.
Пробираясь сквозь мертвое пространство, Роф не столько дошел до двери, сколько наскочил на нее, и жесткие панели врезались в его грудь. Нащупав ручки, он открыл замки… Джордж влетел в комнату и забегал кругами, чихание говорило о том, что пес улыбался.
— Хэй, хэй…
Роф собирался вернуться к дивану, потому что не хотел, чтобы все домочадцы лицезрели его в таком виде… но тело придерживалось иного плана. И когда он уселся на задницу, Джордж воспользовался возможностью подскочить к нему вплотную.
— Хэй, здоровяк, мы оба все еще здесь… — Он погладил широкую грудь ретривера, зарываясь носом в шерсть, и запах хорошо вымытого пса подействовал на него словно ароматерапия. — Где мамочка? Ты знаешь, где она?
Тупой вопрос. Здесь ее не было, и в этом виноват именно он.
— Блин, Джордж.
Огромный хвост бился о его ребра, морда обнюхивала его, а уши терлись о кожу. Так хорошо, так нормально… но совсем недостаточно.
— Интересно, который час?
Черт подери… он сорвался на Джона и Ви, ведь так? И это далеко не половина проблемы. Он смутно помнил, как разнес бильярдную, швыряя всякие предметы, сражаясь со всеми, кто пытался приблизиться к нему… а потом, видимо, выключился. Если бы не транквилизатор, он не знал, когда бы остановился.
И он не хотел причинить вред кому-нибудь из своих братьев или персоналу. Или разрушить сам дом.
— Дерьмо.
Видимо, на этом его словарный запас исчерпан.
Блин, ему следовало позволить Вишесу отвести его сюда и рассказать, что происходит. Но, по крайней мере, его супруга могла направиться всего в два места — в Безопасный дом и старый дом Дариуса. И, без сомнений, именно это Джон и пытался сказать ему.
Черт, подумал он. Это не он и Бэт. Они не должны были оказаться в такой ситуации.
Более того, казалось, что сама судьба участвовала в их с Бэт отношениях. Начиная с того момента, когда она пришла в его жизнь, с того чувства завершенности, которое она принесла с собой, все казалось судьбой. Они иногда спорили, разумеется. Он был вспыльчивым придурком, и Бэт не мирилась с этим. Ага.