Он наклонился к ней.
— Марисоль, я никогда не убивал без причины. Я упиваюсь убийствами, потому что те люди заслуживали своей участи.
— Значит, ты защищал остальных?
— Нет, я бизнесмен. Если мне не переходят дорогу, я придерживаюсь кредо «живи сам и не мешай другим». Но я не позволю на себя давить… и не допущу, чтобы угрожали моим людям.
Она долго изучала его лицо… и он не отводил взгляда.
— Думаю, что верю тебе.
— Ты должна.
— Но все равно, это — грех. — Она вспомнила свои молитвы и ощутила неведомую ранее вину. — Я осознаю, что совершала преступления раньше… но я не причиняла никому вреда кроме финансового. Это и так плохо, но, по крайней мере, я никому не сжигала ли…
— Марисоль. Посмотри на меня. — Он взял ее за руку.
Она не сразу смогла поднять глаза.
— Я не знаю, как теперь жить с собой. На самом деле не знаю.
Почувствовав, как сердце гулко бьется в груди, он осознал, как ошибался. Он думал, что обеспечив Марисоль физическую безопасность и разобравшись с Бенлуи, он закроет эту ужасную главу ее жизни. Решил, что когда она окажется под его защитой, и он убедится, что вернул ее бабушке в целости, то удастся перевернуть этот лист.
Ошибался. Причем сильно… и видя ее душевную боль, он не знал, как помочь ей.
— Марисоль… — Он никогда не говорил таким тоном. С другой стороны, он не привык умолять. — Марисоль, прошу.
Когда она подняла веки, он обнаружил, что делает глубокий вдох. Они оба были вымотаны, и ее неподвижность напомнила ему о возможном ужасном исходе.
Но что сказать ей?
— Воистину, не стану притворяться, что понимаю эту концепцию греха, которой ты придерживаешься, с другой стороны, наши религии различаются… и я уважаю это. — Боже, было ненавистно видеть синяк на ее лице. — Но, Марисоль, ты сделала все ради выживания. Своего выживания. То, что ты сделала тогда — причина, по которой сейчас ты дышишь. Жить — значит делать необходимое, и ты все сделала.
Она отвернулась, словно боль была слишком сильна. А потом прошептала:
— Я просто жалею, что не смогла… черт, наверное, ты прав. Наверное, мне нужно вернуться назад не на две ночи, чтобы стереть воспоминания. Произошедшее — кульминация многих моих поступков.
— Знаешь, если ты решишься, то сможешь изменить курс. Ты можешь перестать работать с типами вроде Бенлуи.
Еле заметная улыбка тронула ее губы, когда она посмотрела на дверь.
— Да. Я согласна с тобой.
Он сделал глубокий вдох.
— Ты можешь пойти иной дорогой.
Она просто кивнула, но он понял, что она решила уйти на пенсию, образно выражаясь.
И по не ясной причине ему хотелось плакать… но в этом он бы не признался никому, даже себе.
Он притих, просто смотря на нее, запоминая все, начиная с ее волнистых темных волос, которые она тщательно вымыла в душевой здесь, до бледных щек и губ идеальной формы.
Вспоминая обо всем, через что прошла Марисоль, он услышал ее слова, когда она сказала, что ее не изнасиловали… только потому, что она убила того ублюдка раньше.
Того, в камере. Чью руку использовала, чтобы выбраться из здания.
Все его тело жаждало ее, воистину…
— Я буквально чувствую твой взгляд, — сказала она тихо.
Эссейл откинулся назад и потер руки о бедра.
— Прости меня. — Он посмотрел в противоположный конец комнаты и с ненавистью подумал о том, чтобы воспользоваться дверью, но вероятно ему стоит дать ей отдохнуть. — Тебя мучает физическая боль?
Марисоль повернула голову в его сторону, ее глаза красно-коричневого цвета нашли его взгляд.
— Так, где мы?
— Почему бы тебе не ответить на мой вопрос?
— Ничего нестерпимого.
— Мне позвать медсестру?
Он уже встал на ноги, когда она достала руку из-под покрывала и остановила его.
— Нет. Пожалуйста. Мне не нравится, как этот персонал заставляет меня себя чувствовать. Прямо сейчас мне нужно на сто процентов быть в этой реальности. Иначе я боюсь, что вернусь… туда.
Эссейл снова сел, хотя хотел вернуться на север и убить Бенлуи. Он унял побуждение, напомнив себе о страданиях мужчины… если, конечно, его сердце еще бьется.
— Так, где мы?
Ну и как ответить на это?
Она и так хотела избежать искажения реальности, но уйти от того факта, что он не человек, а на самом деле член расы, которую она ассоциировала с Дракулой, не удастся. Спасибо, Стокер, удружил.
— Мы среди друзей. — Наверное, он преувеличил. Но Рив предоставил ему то, что он просил, в момент, когда он в этом нуждался… если не потому, что Король, без сомнений, был в долгу перед ним, то хотя бы в ответ на самосуд Эссейла над одной персоной.