-Ваша корабль может вставать борт и борт с наша корабль!
Выражение "борт и борт", по всей видимости, обозначало "борт о борт", и Митчелл его так и растолковал, приказав спустить все паруса кроме кливеров и взять право штурвала.
Благодаря таким действиям, через пять минут, левый борт "Молнии" глухо ударился об правый борт галеона. Испанцы тут же кинули несколько (штук, наверное, пять или шесть) абордажных крюков и таким образом накрепко сцепились оба судна.
Я немного понимал на их языке, и поэтому, подойдя к ним, спросил:
-Зачем вы это делаете?
Но они, видимо догадавшись, что я просто один из любопытствующих матросов, не обращали на меня никакого внимания. И, даже когда я повторил свой вопрос, на меня никто и не посмотрел. Я с досадой сплюнул и хотел было уйти, но вдруг мне в голову пришла идея: "А что если перебраться к ним на корабль, просто посмотреть, как у них там?"
Этот мой поступок, сделанный просто из любопытства, впоследствии спасёт мне жизнь.
Испанцы как раз куда-то делись, а Митчелл, сидя на планшире, разговорился с каким-то чрезвычайно толстым, заплывший жиром стариком - видимо, капитаном галеона.
Я, незамеченный, перемахнул на судно противника и укрылся за первый же попавшийся бочкой. Куда мне было идти?
Только сейчас я понял, как глупо поступил - ведь это моё проникновение тайком на чужой корабль в окно быть чревато тем, что меня обнаружат, и где-нибудь по-тихому, в уголке, зарежут.
Но отказываться от затеянного не в моих привычках. Я решил подбежать к бизань-мачте, и, забравшись на неё, поглядеть на происходящее на палубе. Сказано- сделано. Вскоре я уже сидел верхом на одной из рей.
Меня просто каким-то чудом не заметили во время того, как я карабкался сюда по вантам. Видимо, команды кораблей были заняты своими делами и не смотрели по сторонам.
Когда я, усевшись поудобнее, огляделся, то увидел подтверждение моей догадки.
Экипаж "Молнии" во все глаза глядел в ту сторону, откуда должна была прибыть шлюпка с пленником, а экипаж галеона, точнее его не скрывшаясяся где-то в "недрах" судна половина, находилась на полуюте. Испанцы, бывшие там, явно занимались подготовкой оружия: они заряжали мушкеты и пистолеты из стоявших рядом бочонков, в которых, видимо, лежали порох и пули.
"Эге! - подумал я.- Да тут что-то затевается! Надо сообщить нашему капитану!"
Однако, слезать мне было неохота, да и к тому же я знал, что Митчелл всё равно не будет меня слушать.
'Это просто мера предосторожности! - заверил я себя. - И делается она на всякий случай!'
Эх, как же я теперь жалею, что поленился рассказать о своих наблюдениях Митчеллу! Ведь вовсе не факт, что он не предал бы моим словам значения. А если бы я сказал об этом, то мог бы спасти шкуры товарищей по команде. Однако, теперь уже ничего не исправишь.
И вот наконец вдалеке показалась та самая заветная шлюпка. С каждой минутой она приближалась, и так же, с каждой минутой, возрастало волнение людей, находившихся на "Молнии". 'Пора слезать - подумал я. - Скоро деньги получать будем!"
Но я опять передумал, решил слезть, когда Ортего уже окажется на палубе галеона.
Было видно, как какой-то человек прокрался на полуют и что-то негромко сказал находившимся там. После его слов они перестали обслуживать оружие и взяли его в руки.
Эта последняя степень боевой готовности должна была разбудить мою спящую осторожность. Я был как пьяный от одной мысли о том, что скоро на нашем шлюпе окажется пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, а потом ещё и на острове капитан Хью разделит между нами девятьсот тысяч фунтов.
Ортего вытащили из шлюпки, и, развязав, отпустили. Он, сияющий, побежал к левому борту, и, перемахнув через него на галеон, тут же оказался в объятиях той самой сеньориты лос Ортего. Они, видимо, действительно были мужем и женой.
Боцман, стоя рядом с Митчеллом, что-то возбуждённо, размахивая руками, втолковывал ему, но тот, отмахнувшись, подошёл к фальшборту и, по всей видимости, потребовал выдачи денег.
Испанцы, выслушав его, закивали, засуетились, и тут же куда-то исчезли - как сквозь землю провалились.
Ортего с женой, не обращая внимания на возмущённые крики Митчелла ушли в каюту, по-видимому, принадлежавшую ему.