В начале 1984 года «Иностранная литература» напечатала перевод «Мертвой зоны», сделанный Олегом Васильевым и Сергеем Таском. Самый социальный из романов Кинга, еще несший на себе отпечаток «бунтующих шестидесятых», был встречен читателями на ура. Крепко написанный и прекрасно переведенный, он содержал все, что нужно — мистику, любовь, детективную интригу и обличение нечестных политиков. Три номера «Иностранки» были моментально раскуплены, и в 1987-м роман вышел отдельной книгой в «Молодой гвардии». В предисловии комсомольский критик Перцев пояснил, что роман правдиво освещает жизнь трудящихся в мире капитала. То же писали о романе «Воспламеняющая взглядом», который вышел годом раньше в армейском журнале «Звезда» в переводе тех же Васильева и Таска. Он был ценен тем, что обличал американские спецслужбы и не содержал ничего страшного — если не считать небольшого аутодафе агентов ФБР, учиненного юной героиней. Ну, этих никому не было жалко.
О том, что Кинг всемирно известен как автор ужастиков, советская пресса до поры не вспоминала. Но уже в следующем 1988 году «Вокруг света» опубликовал чисто «ужасную» повесть «Туман», переведенную Александром Корженевским. Затем, после долгого перерыва, в 1991 году белорусский литературный журнал «Неман» издал роман «Сияющий» в переводе Евгения Александрова. На следующий год в Москве вышел том избранного Кинга с «Мертвой зоной» и «Воспламеняющей взглядом» — кстати, именно благодаря ему раскрутилось замечательное издательство «Вагриус». Почин подхватила питерская фирма «Нева-Лад», которая издала трехтомник с теми же романами (здесь «Воспламеняющую» для разнообразия перекрестили в «Несущую огонь») с добавлением «Сияющего» и рассказов. Те же рассказы мелкой дробью рассыпались по журналам.
И все же на конец 1992 года в России было издано всего четыре романа Кинга из трех десятков. Арсений с примкнувшим к нему Тохтамышевым решили исправить положение и взялись за дело с решительностью, характерной для того лихорадочного времени. Издательство они решили назвать «Кэдмен», объясняя любопытным, что по-английски это значит «компьютерный человек» — непонятно, но красиво. В самом большом английском словаре я отыскал только устаревшее слово cad, аналогичное по смыслу русскому «хам». Но название было уже утверждено, и «хамское» издательство отважно пустилось по волнам книжного моря. Работало в нем, как в сказке, семь человек — кроме Арсения и Лени, это были жуликоватый экспедитор Сева, компьютерный верстальщик Леша Шубин и трое продавцов и грузчиков в одном лице. Книги печатались в Питере; там же нашли бессменного художника издательства Миронова. Он был вполне беспомощным в текстовой иллюстрации, — все герои у него получались мешковатыми и какими-то старообразными, — но успешно «шлепал» яркие обложки, привлекающие публику. Он же придумал эмблему серии «Мастера остросюжетной мистики» — скелет, слившийся в экстазе с обнаженной дамой.
Для начала в производство были запущены две книги — тот же «Сияющий» и сборник рассказов, набранных с бору по сосенке. Половину из них перевел наш с Леней знакомый, молодой киновед Алексей Медведев — перевел блистательно, хоть и спотыкаясь порой на незнакомых тогда американских реалиях. Пять рассказов для сборника были переведены именитым Сергеем Таском. Отметился и я, дебютировав в роли переводчика Кинга с рассказом «Давилка» (который многие знают по голливудскому переложению). Обе книги вышли баснословным по сегодняшним меркам тиражом 300 тысяч и разошлись в рекордные сроки. Незадолго до этого громадный стадион «Олимпийский» на проспекте Мира был превращен в книжный рынок, куда по выходным, а потом и в будни стекались толпы людей. Туда с подмосковного склада «Кэдмена» направлялись под завязку набитые «газели», которые вечером возвращались пустыми. Торговали не только с лотков, но и прямо с машины; книги расхватывались, как горячие пирожки.
Не раз я спрашивал себя, в чем секрет такого успеха Кинга? Конечно, отчасти он был тем же, что и в Америке. Людям нравилось смаковать чужие страхи и несчастья, сидя в безопасности у себя дома. Нравилось и щекотать нервы напоминанием о том, насколько эта безопасность относительна — в любой момент из шкафа может вылезти злобный бука. К тому же романы СК были просто хорошо написаны, чем выделялись из массы ремесленных подделок (или просто раскадровок киношных ужастиков). Были и два чисто российских условия. Во-первых, всеобщее подражание Америке начала 90-х, делавшее триумф Кинга прямо-таки неизбежным. Во-вторых, неожиданное любование кинговскими кошмарами: нам бы их проблемы! Подумаешь, палец из раковины вылазит, или призрак дедушки пугает по ночам! Поглядели бы мы на этих неврастеников, если бы с них требовали откат, ставили на счетчик и вызывали на стрелку… Похоже, многие читали СК именно с таким настроением, особенно во время кризисов, которыми так богата новейшая российская история.
Была еще одна причина — дешевизна книг на фоне прочих товаров, цены на которые взлетели до небес. Наша страна с ее лесными богатствами производила огромное количество бумаги, на которой прежде печаталась агитпроповская макулатура и сочинения писателей-«гертруд» (сокращение от «героев труда»). Теперь бумажные запасы оказались невостребованными, и завод были вынуждены распродавать их за гроши — причем внутри страны, поскольку по своему качеству на экспорт наша бумага не годилась. Дешевы были и услуги типографий, которые, разом лишившись госзаказа, были рады любой работе. Появление издательских компьютерных программ позволяло состряпать макет книги всего за несколько дней с минимальными затратами. В результате романы Кинга в нашем издании продавались по цене килограмма самой плохой колбасы. То и другое покупали, поскольку за книгами и колбасой сохранялся престиж дефицитных товаров. К тому же наш народ еще довольно долго оставался самым читающим в мире. Домашние библиотеки гордо выставляли напоказ, и шеренга Кинаг в ярких обложках заняла в них заметное место.
Через пару месяцев Арсений с Леней отбили вложенные в производство деньги. По наивности они пытались работать честно и купили права на несколько романов Кинга у его официального представителя в Восточной Европе — Эндрю Нюрнберга. Получилось довольно дорого и притом абсолютно бессмысленно из-за повального несоблюдения законов. Другие издательства, даже государственные, по советской привычке не платили иностранным авторам ни цента, уповая на то, что те ничего не узнают. Того же Кинга вскоре начали активно издавать фирмы, зарегистрированные в еще недавно братской Украине и не менее братском Азербайджане. На самом деле они располагались в пределах кольцевой автодороги (как вариант, в Петербурге), а свою продукцию печатали где-нибудь в Костроме или Иванове, не платя ни налогов, ни авторских отчислений. Примерно через год «Кэдмен» был вынужден пойти тем же путем и перевести «скелетную» серию под эгиду липового львовского издательства «Сигма».
Третьей книгой серии стало переведенное мною «Кладбище домашних животных». Был выбран этот вариант названия, поскольку более точное «Кладбище домашних любимцев» по-русски совершенно не звучит. Перевод был сделан за две недели, причем по сделанной неведомо где ксерокопии, в которой отсутствовало несколько страниц. К счастью, я сумел отыскать книгу в Библиотеке иностранной литературы и восполнить пробелы. Та же история повторилась с романом «Жребий Салема» — его я не вполне удачно обозвал «Судьба Иерусалима». Только там недостающих страниц найти не удалось — ни в одной из московских библиотек ее не было, а Интернет делал только первые шаги. В результате сцену убийства вампира Барлоу мне пришлось писать самому. Этого никто не заметил, и книгу не раз переиздавали в том же виде. В таких же диких условиях работали и другие переводчики — от них требовали не столько качества, сколько объемов и скорости. Внешний вид книг был соответствующим — дешевая бумага, плохо пропечатанные буквы и непременные пестрые обложки, видные издалека.