– Ты сердишься на меня? – промямлил Джек, но она подняла руку, приказывая молчать.
– Я встретила возле столовой Джереми Сонора, и он рассказал мне, как вы с Тони бежали к мосту.
Джек опешил:
– Ты не поверишь, что тут случилось, ты ведь знаешь Самиру…
Грэйс затрясла головой. Только сейчас Джек заметил, что она запыхалась, выбилась из сил и, очевидно, плакала.
– Скажи мне, Джек, что могло произойти такого, что ты позволил Тони бежать?
– Я не позволял, я гнался за ним и пытался остановить! Когда ты узнаешь причину всего этого…
Он и думать забыл про Самиру, а теперь, оглядываясь по сторонам, обнаружил, что та исчезла. Вернее, ушла. Джек надеялся, что Самира всё-таки ушла, а не исчезла в буквальном смысле.
– Ты вчера так торопился, что забыл у меня свои носки. – Грэйс вложила в его руку чёрный комок и с силой сжала пальцы.
Суета последнего часа сместила события прошлого вечера на дальний план, а теперь их отголосок до боли зазвенел в ушах.
– Я не торопился…
– Ты перевернул торшер.
– Просто я неловкий.
Грэйс смотрела на него снизу вверх с неожиданным и неуместным интересом. Она смотрела не так, как раньше, и эта неуловимая, заметная лишь ему перемена напугала Джека до смерти.
– Странно немного. – Грэйс закусила губу. – Я вроде бы и не ожидала ничего другого, но ты всё равно вывел меня из равновесия.
Она снова легко толкнула его в живот.
– Прости меня? – попросил Джек, поймав её руку.
Грэйс не без труда высвободила запястье и отошла.
– Конечно.
– Мы ведь можем и дальше быть друзьями?
– Разумеется. Я буду по первому зову прибегать к тебе, чтобы погладить по голове. Давай отведём Тони назад.
Обратный путь показался Джеку бесконечным. Он почти не спал две ночи, и именно сейчас, в очевидно критический момент, усталость с яростью обрушилась на него. Безуспешно игнорируя тупую боль в висках, Джек то и дело украдкой посматривал на Грэйс. Это ведь та самая девушка, с которой он дружит почти двенадцать лет: милая и застенчивая, с голубыми глазами и смешными веснушками. Грэйс никогда не прихорашивалась, разве что пыталась прикрывать волосами торчащие уши на торжественных мероприятиях. Не слишком успешно, по правде говоря.
Это платье вчерашнее во всём виновато. И колени. Женские колени следовало бы признать оружием массового поражения. А теперь ещё волосы эти. Длинные, волнистые. Невзрачно русые, но с золотистыми бликами, когда на них падают солнечные лучи. И развевающиеся на ветру.
– Интересно, Самира теперь тоже исчезла навсегда? – пробормотал Джек отрешённо.
– Она вернётся, – ответил Тони.
2
Мир в мыльном пузыре
Я часто думаю: а что было бы, если… Все истории о путешествиях во времени наглядно показывают, что в прошлом лучше ничего не менять. Но наверняка каждый – хотя бы раз в жизни – мечтал вернуться по шкале времени на пару делений назад и исправить некоторые ошибки.
Конечно, можно сделать только хуже. Даже не так – вероятность того, что станет хуже, очень велика. И всё же гораздо проще фантазировать о путешествиях во времени, чем осознать настоящее и повлиять на сценарий будущего.
Вот я продолжаю бездействовать и всё думаю: что было бы, если бы…
Норклиф
– Если это шутка… – Алакрион непроизвольно сжал руки в кулаки.
– Клянусь, это правда!
Четвёртый лорд уже надевал тёплый плащ с меховым воротником.
– Кто они? – требовательно спросил он, пытаясь отыскать оружие, которым уже давно не выпадало шанса воспользоваться.
– Мне не сообщили. Чужих сейчас доставят в дом Совета. Остальные лорды скоро будут там.
– Доставят. – Алакрион рассмеялся. – На драконе? О, я думаю, это можно будет засчитать как часть наказания.
– Да, лорд, конечно, – услужливо поддакнул молодой стражник.
Они торопливо спустились на восьмой этаж и вышли на морозный воздух. Солнечные лучи, рассеиваясь в густом тумане, на такую глубину не проникали, не согревали.
Из-за тумана и холода по земле давно никто не передвигался, и преодолевать расстояния в Норклифе приходилось по воздуху. Легче и быстрее всего это получалось верхом на драконах, однако из-за их ограниченного количества такой способ был накладным. Поэтому здания на разной высоте соединяли мостики. Общественные места – школы, магазины и библиотеки – превратились в проходные дворы. Владельцев это так раздражало, что некоторые платили приличный налог за сохранение личного пространства.