– Это я заберу, – сказала Самира, выбрав самое непримечательное из них: медный медальон прямоугольной формы, похожий на открывающиеся кулоны для фотографий.
– Ты не можешь растаскивать чужие вещи и деньги, – возмутился Джек.
Ответом был выразительный взгляд, исключающий дальнейшие споры.
– Ладно, тогда я заберу себе вот это!
Джек нашёл в сундуке объёмную светло-серую куртку из плотной ткани. Подкладкой ей служил мягкий искусственный мех, широкий воротник украшали кожаные ремешки, которые при желании можно было застегнуть под подбородком и защититься от ветра. Джек примерил куртку и с удовольствием отметил, что она ему как раз по размеру.
А Тони тем временем обнаружил на дне стопку рисунков и тетрадку, которая заняла первое место в списке любопытных находок.
– Ага, не все записи удалось от меня спрятать, – с заговорщицким видом прошептал он.
Джека заинтересовали рисунки – он узнал руку Грэйс. В детстве та считала любой чистый лист несправедливо обделённым и стремилась скорее исправить это при помощи цветных карандашей. Если вечером перед сном мистер Маршалл рассказывал Грэйс какую-нибудь историю, то утром её сюжет был увековечен на бумаге.
На первой картинке Грэйс изобразила что-то похожее на остров. Вероятно, у неё сломался синий карандаш для воды, поэтому остров как будто завис в воздухе. Дальше… Да, это несомненно был дракон, пусть добродушный и больше похожий на хромую лошадь с крыльями. Ещё был рисунок с тремя параболами, на крайней из которых возвышался дворец с кривоватыми башнями.
– Замок на третьей горе, – пробормотал Джек.
Следующую картинку Грэйс подписала неровными печатными буквами: «Принцесса с золотыми волосами». Излишнее уточнение, ведь на картинке присутствовали все необходимые атрибуты принцессы: пышные волосы-завитушки, корона и розовое платье. Образ неземной красоты дополняли огромные глаза и упирающиеся в лоб густые чёрные ресницы.
– Это я тоже заберу, – сказала Самира. Она отобрала у Джека лист, бережно свернула его в трубочку и отправила в сумку вслед за монетами и медальоном.
Засыпать на деревьях вообще-то не рекомендуется, и для этого есть веские основания. Пропустившая ночь крепкого сна и убаюканная музыкой, Грэйс заметила, что падает, уже лёжа на земле. Она свалилась с небольшой высоты на мягкий ворох листьев. Повезло обойтись без ушибов, но Грэйс захотелось сдаться на милость внутреннего ребёнка и слегка пореветь.
Она вытряхнула из волос несколько веток и бабочку. Красивую, будто из чёрного бархата, расшитого белыми жемчужинами и красными гранёными рубинами. Одно её крыло казалось неестественно вывернутым, а на втором не хватало пары чешуек.
– Лети. Лети, пожалуйста.
Грэйс вытянула руку вперёд. Бабочка проползла от линии жизни на ладони до кончика указательного пальца и по кривой дуге взлетела. Покружила над головой, отдохнула на ветке яблони и отправилась дальше к заходящему солнцу.
– Счастливого пути, возвращайся в Мэривилль. Вдруг тебя здесь кто-нибудь ждёт…
Когда Грэйс достигла возраста, в котором человек начинает ценить кратковременное одиночество, она стала часто приходить к этому дереву мечтать и сортировать мысли. Домой Грэйс возвращалась вовремя, но у отца всё равно часто не хватало терпения её дождаться. Загрузив корзинку для пикника, он приходил сюда прямо в своём университетском костюме, чтобы сидеть вдвоём под деревом и высматривать счастливые номера у проезжающих мимо машин.
Вот и сейчас Грэйс не нужно было оглядываться, чтобы определить звук его шагов.
– Я принёс тебе немного пирога. – Отец опустился рядом на траву. – Только он уже холодный. И на твой вкус немного пересоленный. Хотя Джеку понравилось. Правда, ему почти всё съедобное нравится – ума не приложу, как он ухитряется оставаться таким худым.
Отец всегда говорил много и сбивчиво, когда переживал.
– Ты на меня злишься? – неуверенно спросил он.
Грэйс подвинулась ближе, любезно подставив плечи для объятий.
– Пытаюсь, – ответила она.
– Это как?
– Я обязана злиться, ты обманывал меня много лет, всё такое… Вполне тянет на истерику.
Грэйс испытала приступ неуместной весёлости, ей даже пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.
– Получается?
– Нет. Хотя я честно очень-очень стараюсь.
Оказалось, что одиночество – не всегда лучший способ привести мысли в порядок. Иногда эффективнее и приятнее просто посидеть рядом с самым любимым в мире человеком, положив голову ему на плечо.