— Ладно, как там ни есть, — сказал Эдуард, — ты можешь им помочь. Голодать им не придется.
— Это-то я знаю. Но таких здесь очень много. Всем ведь я не могу помочь! А потом — разве ты не понимаешь, Эдуард, я хочу не благотворительности, а справедливости! Я уверен, что этот паренек — Тим Рэфферти — любит своего отца не меньше, чем я — своего. И таких стариков, которых любят сыновья, здесь немало!
— Ради бога, Хал, прекрати! — закричал, теряя выдержку, Эдуард. Он был так раздражен, что не находил слов. — Ты что, решил взвалить весь мир себе на плечи? — Он вскочил, схватив брата за руку. — Мальчик, ты должен уехать отсюда!
Хал тоже встал, но не ответил. Казалось, он был в нерешительности, и брат потащил его к дверям.
— Меня здесь ждет машина. Поезд уходит через час.
Хал понял, что пора проявить твердость.
— Нет, Эдуард. Сейчас я еще не могу уехать.
— Я тебе говорю: ты должен!
— Нет, не могу. Я дал слово рабочим.
— Боже мой! Кто они тебе? Ставишь их на одну доску с родным отцом?
— Я не могу тебе это объяснить, Эдуард. Я полчаса говорил, а ты был как глухой. Достаточно сказать тебе одно: я вижу, что эти люди попали в западню. И всей своей прошлой жизнью я этому способствовал. Я не могу допустить, чтобы так оставалось. Больше того, я думаю, что папа одобрил бы меня, если бы он понял.
Эдуард еще раз попытался совладать с собой.
— Я не стану называть тебя сентиментальным болваном. Позволь только задать тебе один вопрос: что ты надеешься для них сделать?
— Думаю, что помогу им добиться сносных условий.
— О господи! — воскликнул Эдуард, теряя всякое терпение. — Это-то на шахтах Питера Харригана? Разве ты не понимаешь, что он возьмет и в два счета выгонит всех вон отсюда? Всю эту команду, всех до единого, если только понадобится?
— Не спорю, — сказал Хал. — Но если рабочие на других шахтах поддержат их, если профессиональный союз возьмет их сторону…
— Фантазируешь, Хал! Говоришь, как малое дитя! Я толковал с управляющим. Он уже снесся по телеграфу со старым Харриганом и уже получил ответ. Он уже принял меры…»
— Принял меры! — повторил Хал, тревожно уставившись на брата. — Что ты хочешь сказать?
— То, что возьмут да выгонят в шею всех агитаторов!
— Что! А я здесь трачу время! — Хал бросился к двери. — Ты это знал и нарочно задержал меня здесь!
Но он не успел уйти — Эдуард подскочил к нему и схватил за рукав:
— А что ты мог сделать?
— Пусти меня! — раздраженно закричал Хал.
— Не дури, Хал! Я стараюсь спасти тебя от беды. Там, может быть, сейчас кровопролитие.
Эдуард заслонил собой дверь. Завязалась ожесточенная борьба. Но старший брат уже не был атлетом, бронзовым загорелым молодым богом, как когда-то: он сидел в кабинете за письменным столом, пока Хал работал топором и киркой. Хал отбросил его в сторону, перескочил через порог и в следующий миг уже несся вниз по склону.
13
Приближаясь к главной улице поселка, Хал увидел толпу перед конторой и с первого взгляда понял, что случилась какая-то неприятность. Люди метались в разные стороны, крича и жестикулируя. Некоторые шли ему навстречу. Заметив Хала, они стали звать его. Первым подбежал к нему маленький поляк Кловоский. От волнения он задыхался.
— Выгнали нашу комиссию…
— Как «выгнали»?
— Выгнали! Сказали: «Марш!»! — маленький человечек в отчаянии махал руками; глаза его дико вращались по сторонам. — Увезли их! Целый отряд охранников. Весь народ видел… с черного хода вывели. Руки связали. Держат, бандиты. Крикнуть не смей. Ничего нельзя! А уже стоят эти — как они? — на колесах…
— Автомобили?
— Да, да… Целых три. Загнали всех туда, быстро, быстро. Вот так. И помчались вниз, как ветер. Быстро, быстро… Никого нет… больше никого. Сорвали нашу забастовку! — заключил Кловоский со стоном.
— Нет, нашу забастовку не сорвут! Пока еще нет! — воскликнул Хал.
Внезапно ему напомнил о себе старший брат. Он бежал за ним вдогонку. Задыхаясь от быстрого бега, он схватил Хала за рукав:
— Не вмешивайся в это дело! Я запрещаю!
Расспрашивая Кловоского, Хал инстинктивно старался высвободиться из рук брата. Развязка пришла неожиданно: маленький поляк зашипел, как рассерженный кот, и бросился на Эдуарда, вытянув руки, изогнув пальцы, точно когти. Важному Эдуарду пришлось бы лишиться своего важного вида, если бы Хал не удержал Кловоского свободной рукой.