— Почему же ты не уйдешь отсюда? — спросил его Хал.
— Господи Иисусе! Как это я уйду? У меня тут мать и две сестры!
— А отец где?
И тут Хал узнал, что отец Энди был одним из тех шахтеров, чьи трупы пришлось разрезать на куски после недавней катастрофы. Теперь вместо отца к шахте прикован сын, пока не наступит и его час.
— А я не хочу быть шахтером! — вскричал юноша. — Не хочу погибать!
И он начал робко советоваться с Халом, чем бы ему заняться, если бы он решил убежать от семьи и попытать счастья в других местах. Хал всячески старался припомнить, за каким занятием видел он черноглазых греков с оливковой кожей в прекрасной свободной Америке, но не мог порадовать Энди ничем иным, кроме перспективы стать чистильщиком сапог или пойти мыть уборные где-нибудь в гостинице, а полученные чаевые отдавать жирному «padrone»[3].
Энди когда-то учился в школе и читал по-английски; учитель давал ему книги и журналы с чудесными картинками. А сейчас он хотел не только видеть картинки, но и иметь те вещи, которые изображались на них. Хал подумал, что для шахтовладельцев это немалая забота: они собирают сюда смиренных рабов из числа потомственных крепостных двадцати или тридцати национальностей, но в силу нелепого американского закона об обязательном начальном обучении дети этих рабов выучиваются говорить и даже читать по-английски! В результате дети рабов уже не желают жить так, как им приказывают; а если еще в их среду проберется бродячий агитатор, тогда и поднимается черт знает какая заваруха! Поэтому в каждом шахтерском поселке приходится держать другого, особого «пожарного инспектора» для охраны от иного рода взрывов — не гремучего газа, а народного гнева!
В Северной Долине выполнение этой ответственной задачи было возложено на Джеффа Коттона, начальника шахтной охраны. Надо сказать, что Коттон совсем не походил на представителя своей профессии: сухощавый и благообразный, надень он фрак, он мог бы сойти за дипломата. Но когда Джефф Коттон сердился, отвратительная ругань так и сыпалась из его рта, и он не расставался со своим револьвером, на котором уже имелось шесть зарубок. Кроме того, он носил значок помощника шерифа, обеспечивая себе этим неограниченную власть на случай, если обстоятельства потребуют прибавить еще несколько зарубок. При одном приближении Джеффа Коттона у любого вспыльчивого человека сразу пропадал весь пыл. Вот почему в Северной Долине всегда царил «порядок», и лишь в субботу и воскресенье вечером, когда Коттон занимался усмирением пьяных, а также утром в понедельник, когда их надо было поднимать и силой гнать на работу, вы догадывались, на чем держится этот «порядок».
Кроме всем известных Джеффа Коттона и его помощника Адамса, которые открыто носили свои значки, были здесь еще другие помощники шерифа, значков не носившие, так как об их функциях никому не полагалось знать. Однажды вечером, поднимаясь в клети, Хал пожаловался коногону — кроату Мадвику на дороговизну в лавке Компании, но, к своему удивлению, получил вместо ответа легкий удар по ноге. Потом, когда они вместе шли ужинать, Мадвик объяснил Халу причину своего поведения:
— Там был Гас краснорожий. Берегись его. Это хозяйский шпик.
— Неужели? Откуда ты знаешь? — заинтересовался Хал.
— Раз говорю, значит — знаю. Все знают.
— Вид у него не слишком умный, — сказал Хал, который создал себе в свое время представление о сыщиках по образцу Шерлока Холмса.
— Тут ума не требуется. Пойдет к мастеру и скажет: «Этот Джо слишком много болтает языком. Говорит, что в лавке его грабят». Любой болван это сумеет, разве нет?
— Конечно, — согласился Хал. — А Компания платит ему за это?
— Мастер платит. Когда поставит выпивку, а когда бросит два четвертака. А потом идет к тебе: «Эй, ты, слишком много языком болтаешь! Убирайся отсюда к черту!» Ясно?
Хал подтвердил, что ему ясно.
— Вот ты идешь дальше. Приходишь на другую шахту. Начальник спрашивает: «Где работал?» Ты говоришь: «В Северной Долине». Он спрашивает: «Как твоя фамилия?» А ты ему: «Джо Смит». Он говорит: «Подожди». Идет, читает список, потом выходит и говорит: «Работы нет». Ты спрашиваешь: «Почему нет?» А он тебе: «Ты слишком много языком болтаешь. Убирайся к черту отсюда!» Ясно?
— Так что ж это у них — черный список?
— Ну да! Они все про тебя узнают. Может, по телефону или как-нибудь еще. Если ты плохое что сделал, ну там заговорил о профсоюзе, — Мадвик снизил голос до шепота, когда произнес слово «профсоюз», — тогда они рассылают твою фотографию повсюду и тебя уже нигде во всем штате не возьмут на работу. Понравится тебе такая жизнь, а?