— Я знал, что это когда-нибудь наступит! — воскликнул он. — Ох, беда нам с Розой!
— Почему? Не понимаю!
— Придется нам впутаться — наверняка придется. Я уже Розе говорил: «Мы называем себя социалистами, а кому от этого польза? Никому. Участвовать в выборах здесь бесполезно — голоса за социалистов не учитываются». Я Розе говорил: «Нужен профсоюз… Нужно бастовать». А она мне: «Подожди еще. Накопим хоть немножко денег. Пусть дети подрастут. Тогда уж мы поможем, и не так страшно нам будет остаться без крова».
— Но мы вовсе не собираемся организовывать профсоюз! — возразил Хал. — Пока у меня другой план.
Но не так легко было остановить Джерри. Он продолжал:
— Откладывать нельзя! Рабочие уже не могут больше терпеть! Я всегда говорил: это придет неожиданно, как взрыв в шахте. Если кто-нибудь начнет драку, все будут драться. — Тут Джерри поглядел на Розу, которая сидела, тревожно устремив черные глаза на мужа. — Придется, значит, и нам, — досказал он, и Хал заметил, что оба они поглядели на дверь, за которой спали дети.
Хал молчал — он уже начинал понимать, чего может стоить бунт таким людям. Он наблюдал с сочувствием и любопытством их борьбу — старую, как мир, борьбу между эгоизмом, осторожностью, тягой к личным удобствам, с одной стороны, и зовом долга, стремлением к идеалу — с другой. На эту борьбу звали не оглушительные фанфары, а лишь тихий голос совести.
Помолчав немного, Джерри спросил, каковы же, собственно, планы Хала и Олсена.
— Проверить, — ответил ему Хал, — как относится Компания к закону о рабочих контролерах. Это будет отличным пробный камень; как по-твоему, а, Джерри?
Тот только горько усмехнулся:
— Да, пробный камень для холостяков, у которых нет семьи!
— Ну и что ж, — сказал Хал, — я беру это на себя: я буду контролером.
— Нужна комиссия, чтобы пойти поговорить с управляющим, — сказал Джерри.
— Правильно. Но мы и для этого подберем холостяков. Из тех, кто живет в Бедняцкой слободе, в этих там курятниках. Им терять ровным счетом нечего!
Но Джерри не разделял оптимизма Хала.
— У них на это ума не хватит, не такие это ребята! Чтобы стоять друг за друга, нужно иметь голову на плечах!
Он объяснил, что надо сколотить группу, на которую могла бы опереться комиссия. Собрания должны проходить в полной тайне: фактически это почти то же самое, что профсоюз; во всяком случае, для Компании и ее шпиков это то же самое. Ведь на шахтах запрещены всякие организации. Здесь было несколько сербов, которым хотелось принадлежать к какому-то братству у себя на родине, но им даже это запретили. Если кто-нибудь желает застраховаться на случай смерти или потери трудоспособности, Компания сама его страхует и берет себе прибыль. Да что и говорить, рабочий даже не может перевести на родину деньги по почте — почтовый чиновник, он же одновременно и служащий лавки, наверняка всучит ему какие-нибудь талоны на товары Компании.
Итак, Хал столкнулся с теми трудностями, о которых предупреждал его Олсен. Во-первых, он увидел, что Джерри боится. Но он знал, что Джерри не трус — осуждать Джерри мог лишь тот, кто не отведал его жизни!
— Сейчас мне нужен только твой совет, — сказал Хал. — Кому из молодых шахтеров можно довериться? Я сам заручусь их поддержкой — тебя никто и не заподозрит.
— Но ты же мой квартирант!
Новый камень преткновения! Хал спросил:
— Ты думаешь, тебе это повредит?
— Еще бы! Они знают, что мы ведем беседы, во всяком случае догадываются, что я говорю с тобой о социализме. Как пить дать, выгонят меня с работы!
— Ну, а твой двоюродный брат — старший мастер?
— И он не спасет. Его самого могут выгнать. Скажут: к черту этого идиота — держит на квартире рабочего контролера!
— Все ясно, — сказал Хал. — Значит, мне надо перебраться, пока не поздно. А ты им сможешь сказать, что я смутьян и потому ты меня выставил.
Муж и жена Минетти сидели, переглядываясь. Вид у них был очень печальный. Им было обидно терять квартиранта — такого симпатичного и щедрого! Хал и сам чувствовал себя не лучше, потому что успел полюбить Джерри и его юную жену, и Джерри Маленького и даже черноглазого младенца, который своим криком мешал людям разговаривать.
— Нет, — сказал Джерри, — я не стану прятаться. Я тоже приму участие.
— Примешь, не беспокойся! — отозвался Хал. — Только не сейчас. Останешься на шахте после того, как меня выгонят, и поможешь Олсену. Ведь нельзя же, чтобы сразу выгнали всех лучших.
После недолгого спора на этом и порешили. Хал увидел, как миниатюрная Роза со вздохом облегчения откинулась на спинку стула. Час мученичества был отложен. Ее домик, ее три комнатки с мебелью, с начищенными до блеска кастрюлями и красивыми тюлевыми занавесками еще на несколько недель останутся за ней!