— Доброе утро, судья.
— Э, что? — повернулся к нему Сайлес Адамс, мировой судья города Северная Долина.
— Судья, — спросил Хал, — что вы думаете о выборах?
— Ничего не думаю. Я занят делом: отпускаю сахар.
— А вы не знаете, кто-нибудь здесь настроен голосовать за Мак-Дугалла?
— Если есть такой, так пусть он мне на глаза не попадается!
Хал улыбнулся:
— Что я слышу в нашей свободной американской республике?!
— В этих местах нашей свободной американской республики людям дана свобода добывать уголь, а не лезть голосовать за такого сукина сына, как Мак-Дугалл!
Завязав мешочек с сахаром, мировой судья сунул в рот новую порцию табачной жвачки и обратился к Халу:
— Вам чего?
Чтобы иметь предлог поторчать в магазине и тоже дать работу своим челюстям, Хал спросил полфунта сушеных персиков. Пока ему это взвешивали, он уселся на прилавок.
— Знаете, — сказал он, — я ведь тоже работал в бакалейной лавке.
— Вот как? Где же?
— Петерсон и Компания в Уэстерн-Сити. — Хал так часто это повторял, что уже сам начинал верить.
— А хорошо там платят?
— Ничего, не плохо. — Но тут, спохватившись, что не имеет ни малейшего понятия, сколько должен получать продавец бакалейной лавки, Хал поспешил перевести разговор на другую тему: — Беда вот с рукой — я ее вывихнул.
— Как так?
Общительностью продавец не отличался, но Хал не отступал. Ведь не может же быть, чтобы человек в сельской лавке упустил случаи поболтать о политике, хотя бы с подручным забойщика.
— Объясните мне, пожалуйста, — сказал Хал, — что тут получилось с этим Мак-Дугаллом?
— Получилось то, — сказал судья, строго глядя на юного шахтера, — что Компания против него. А ты, знать, тоже лезешь в политику? — ворчливо спросил он. Однако в веселых карих глазах собеседника сверкало столько неподдельного любопытства, что судья почувствовал соблазн поговорить о пороках этого кандидата в конгрессмены. Завязался разговор, и вскоре в него вступили и другие люди в лавке: Боб Джонсон, совмещавший должность местного бухгалтера с должностью почтмейстера, и Джек Предович, галицийский еврей, из попечительского совета школы, знавший названия всех основных бакалейных товаров на пятнадцати языках.
Хал слушал список преступлений политической оппозиции графства Педро. Кандидат ее — Мак-Дугалл — приехал некогда в этот штаг пройдохой-картежником, а теперь разъезжает всюду и произносит в церквах речи о моральном состоянии местного населения!
— А сам, как и районный председатель их партии, имеет три семьи в Педро! — возмущенно заявил Сайлес Адамс.
— Что ж, — решился возразить Хал, — если люди не врут, то кандидат республиканцев тоже не святой! Говорят, на съезде он был пьян как стелька.
— Возможно, — сказал судья. — Но мы не заигрываем с теми избирателями, которые требуют «сухого» закона, и не заигрываем с рабочими — у нас нет привычки мутить шахтерскую голытьбу и давать обещания, что они будут больше получать и меньше работать. Будто Мак-Дугалл не знает, что ничего этого для них не добьется?! Но он думает так: сам укатит в Вашингтон, а мы тут будем расхлебывать за него всю кашу.
— Успокойся, — вмешался Боб Джонсон. — Ни в какой Вашингтон он не укатит!
Остальные двое одобрительно закивали, но Хал снова решился возразить:
— А он заявляет, что вы подделываете бюллетени.
— А его банда чем занимается в городах? Что ж, нам отставать от них?
— Понимаю. — Хал сделал невинное лицо. — Поэтому вы сами стараетесь их надуть.
— Когда их, а когда избирателей, всяко бывает, — заметил судья и под одобрительное хихиканье слушателей ударился в воспоминания: — Два года назад я был в счетной комиссии в Шеридане. Оказалось, мы что-то прохлопали и весь штат голосовал за них. Тогда Альф Реймонд сказал: «Клянусь богом, мы преподнесем им сюрпризик из угольных районов! И никакого вторичного подсчета не будет!» Мы задержали подачу сведений, пока все не проголосовали; потом посмотрели, сколько нам не хватает, и сами преспокойно заполнили бюллетени. Очень просто.
— Действительно, просто, — заметил Хал. — Альфа никто не переплюнет!
— Еще бы! — отозвался Адамс с самоуверенностью участника шайки. — Потому-то это графство и зовется империей Реймонда!