12
Часов в десять к Халу подошел Бад Адамс — младший брат мирового судьи и помощник Джеффа Коттона. Это был коренастый краснолицый мужчина, знаменитый своей страстью к кулачным расправам. Увидев его, Хал из предосторожности встал.
— Эй, ты! — сказал Бад. — Тебе там пришла телеграмма. Она в конторе.
— Мне? Телеграмма?
— Ты ведь Джо Смит? Верно?
— Да.
— Ну так и есть, значит тебе.
На миг Хал призадумался — нет, никто не мог телеграфировать ему на имя Джо Смита Это хитрость, чтобы выманить его отсюда.
— А что там сказано, в этой телеграмме? — спросил он.
— Почем я знаю? — сказал Бад.
— Откуда она?
— Понятия не имею.
— Что ж, — сказал Хал, — принесите ее сюда!
Бад даже рот раскрыл от изумления. Это уже не бунт, а целая революция!
— Какой я тебе, к черту, рассыльный? — гневно спросил он.
— Разве Компания не доставляет телеграмм? — вежливо осведомился Хал. Бад стоял, с трудом превозмогая привычный порыв, а Хал напряженно следил за ним. Но, очевидно, тот, кто направил сюда этого посланца, дал ему точные инструкции, как себя вести; поэтому он сдержал бешенство, повернулся и зашагал прочь.
Хал не покидал своего поста. Он принес с собой завтрак и уже собирался съесть его в полном одиночестве, так как понимал, какому риску подвергнется любой, дружелюбно настроенный человек, который осмелится подойти к нему. Но тут, к великому удивлению Хала, появился Иогансен и присел с ним рядом. Затем возле них оказались молодой рабочий мексиканец и шахтер грек. Революция ширилась.
Ясно, что Компания этого не потерпит! И Хал не ошибся, потому что в середине дня на пороге появился старший весовщик и поманил его пальцем:
— Идите сюда!
Хал вошел. Весовая находилась в открытом проходном помещении; с одной стороны дверь из нее вела в контору.
— Сюда! — показал на дверь весовщик. Но Хал, не доходя до двери, остановился.
— Нет, мистер Питерс, контролер должен находиться при весах.
— Но я хочу с вами поговорить!
— Мне вас и отсюда слышно, сэр! — Хал стоял на виду у рабочих. Он знал, что в этом — его единственное спасение.
Весовщик ушел в контору, и очень скоро Хал понял, что было там для него уготовано, потому что дверь открылась, и оттуда вышел Алек Стоун.
С минуту мастер стоял неподвижно, вперив взор о своего «политического агента»; затем шагнул поближе.
— Ты, парень, слишком усердствуешь, — тихо сказал он. — Это в мои планы не входило.
— Ваши планы здесь ни при чем, мистер Стоун!
Мастер подошел еще ближе.
— Чего ты, парень, добиваешься? Что ты надеешься получить?
— Опыт, — ответил Хал, глядя ему прямо в глаза.
— Вообразил, малый, что ты умнее всех! Но все-таки подумай, против какой силы ты полез! Знай, что ничего ты этим не добьешься! Запомни раз и навсегда: ты этим ничего не добьешься! Лучше иди-ка сюда и давай поговорим!
Молчание.
— Хочешь, Смит, я тебе расскажу, что будет дальше? Такие пожары иногда у нас вспыхивают, но мы их быстро тушим. Мы знаем, как их тушить, и у нас есть огнетушители. Пройдет неделька-другая, и все забудется, а ты останешься на бобах… Разве ты сам не понимаешь?
Хал стоял по-прежнему молча, и Стоун заговорил теперь шепотом:
— Я понимаю твое положение. Только кивни, и все будет хорошо. Ты скажешь рабочим, что проверял весовщика и все в порядке. Это их удовлетворит, а мы с тобой договоримся попозже.
— Мистер Стоун, — сказал Хал многозначительно и веско, — если я не ошибаюсь, вы хотите подкупить меня?
Но тут начальник потерял самообладание. Похабно выругавшись, он сунул свой огромный кулак Халу под нос.
А Хал даже не отдернул головы — из-за кулака на Стоуна смотрели в упор два сердитых карих глаза.
— Мистер Стоун, советую вам учесть, что я взялся за это дело совершенно всерьез, и вряд ли вам сойдет с рук, если вы решитесь прибегнуть к насилию.
Еще с минуту начальник сердито смотрел на Хала. Но, очевидно, ему, как и Баду Адамсу, был дан точный наказ о поведении. Он круто повернулся и ушел в контору.
Хал повременил немного, пока не убедился, что вполне владеет собой, и лишь тогда направился к весам. И тут он вдруг впервые почувствовал неловкость: ведь он совершенно незнаком с устройством угольных весов!
Но ему не дали времени на изучение этого дела: перед ним снова вырос старший весовщик.
— Вон отсюда! — скомандовал он.