— Прикажите открыть шахту и пустить вентилятор в обратном направлении, чтобы выкачать дым и газы. Это позволит спасательным отрядам спуститься в шахту.
— Уверяю вас, Хал, я не властен, отдавать подобные распоряжения!
— Вы должны взять эту власть! Ваш отец уехал в Нью-Йорк; все члены правления мирно спят у себя по домам, а вы оказались здесь!
— Но, Хал, я ничего в этом не смыслю! Обо всем происшествии я могу судить только с ваших слов. Конечно, я вам вполне доверяю, но в таком положении возможны всякие ошибки.
— Поезжайте, Перси, в Северную Долину и сами все расследуйте! Я только об этом вас прошу. Вы в собственном поезде. Паровоз стоит под парами. Пусть вас немедленно переведут на другой путь, и мы через полчаса будем на шахте. А там я познакомлю вас с людьми, которые понимают в этом деле. Эти люди всю свою жизнь работают на шахтах, не раз были свидетелями таких катастроф — они скажут вам правду. Они скажут вам, что еще есть возможность спасти много человеческих жизней, но начальство не желает, предпочитая спасать уголь, крепление и рельсы, стоимостью в несколько тысяч долларов.
— Но даже если это правда, Хал, ведь я не властен…
— Если вы туда приедете, вы в одну минуту покончите с этой волокитой. То, что сейчас делает администрация, возможно только при полном заговоре молчания.
Харригановская самоуверенность не могла устоять против страстного натиска Хала; сын угольного короля постепенно начал казаться растерянным и довольно заурядным юнцом. Но над ним довлела сила более грозная, чем натиск Хала. Он покачал головой:
— Это дело моего старика. Я тут не имею права вмешиваться!
В отчаянии Хал обратился к остальной компании. Он переводил взгляд с одного лица на другое, пока не остановился на красавице с обложки журнала, удивленно глядевшей на него широко открытыми темными глазами.
— Джесси! Что вы об этом думаете?
Девушка вздрогнула, и на лице ее появился ужас.
— О чем, Хал?
— Скажите ему, что его долг — спасти этих людей!
Секунды показались Халу вечностью. Он чувствовал, что подвергает девушку серьезному испытанию. Темные глаза уставились на пол.
— Но я же не понимаю в этих делах, Хал!
— А я вам объясняю, Джесси! Людей обрекают на смерть из-за денег Разве это не ясно?
— Но как я могу поверить, Хал?
— Клянусь, Джесси! Я никогда бы не обратился к вам, если бы не знал наверняка!
Она все еще колебалась. Но тут в его голосе прозвучало глубокое чувство:
— Джесси, милая…
Девушка, как зачарованная, подняла голову и посмотрела Халу в глаза. Густой румянец смущения залил ее лицо и шею.
— Джесси, я понимаю — об этом даже просить невозможно. Вы никогда не были нетактичны с друзьями. Но я вспоминаю, как однажды вы позабыли про свои хорошие манеры: какой-то хулиган-извозчик избивал на улице старую лошадь. Помните, как вы тогда кинулись на него? А теперь подумайте, дорогая, там в шахте мучаются такие же несчастные живые создания: только не лошади, а люди, рабочие…
Девушка не сводила с него взгляда, полного жалости и растерянности. И вдруг он увидел в ее глазах слезы.
— Не знаю, не знаю, ничего не знаю! — вскричала она и, закрыв лицо руками, громко зарыдала.
13
Наступила мучительная пауза. Хал вглядывался в лица гостей и, наконец, остановил взор на седой даме в черном вечернем платье, с жемчугом на шее.
— Миссис Кертис! — взмолился он. — Вы-то ему наверно скажете, правда?
Седая дама вздрогнула — неужели нет предела наглости этого мальчишки? Сейчас она видела, как он терзал Джесси. Но Джесси все-таки его невеста, а она, миссис Кертис, ему кто? И она ответила ледяным тоном:
— Я никогда не решусь навязывать свои советы в таком деле человеку, у которого нахожусь в гостях.
«Миссис Кертис, вы основали приют для бродячих кошек и собак», — едва не вырвалось у Хала, но он вовремя сдержался. Снова его взгляд заскользил по лицам присутствующих. Кто из них поможет ему принудить Харригана к действию?
Рядом с миссис Кертис сидел Реджи Портер с розой в петлице смокинга. Хал понимал, на каких ролях находится Реджи, — он был не то дуэнья мужского пола, не то — правая рука хозяина; приверженец богачей, развлекатель скучающих. Бедный Реджи жил жизнью других людей, его душа была всегда возбуждена чужими волнениями, сплетнями, приготовлениями к приему гостей и восторгами по поводу состоявшегося приема. И вечно он был в хлопотах и с великой расчетливостью взвешивал разные возможности, восполняя тактом и элегантностью свой горестный недостаток в деньгах. Хал мельком взглянул ему в лицо. Острые концы черных усиков словно встали от волнения, и друг Хала как молнией осенило! Этот Реджи ждет, чтоб его спросили, и у него уже заготовлен ответ, который повысит его акции в глазах семейства Харриганов!