Я прикрыл рот рукой, разрываясь между наблюдением и вмешательством. Трезвая Слоан завтра утром будет не в восторге.
Мои губы изогнулись при мысли о ее реакции, но это ощущение мгновенно исчезло в момент, когда один из посетителей клуба забрался на стол, схватил ее за талию и начал тереться об нее.
Моя реакция была настолько быстрой, настолько бурной, что я не смог бы объяснить, что произошло дальше, даже если бы кто-то приставил пистолет к моей голове.
В одну секунду я сидел.
В следующую секунду я уже был на ногах, и мои глаза заволокло красным, когда я пронесся сквозь изумленную толпу.
Трезвая Слоан ударила бы парня по яйцам за то, что он к ней прикоснулся. У пьяной Слоан таких проблем не было.
Она повернулась лицом к парню, чьи руки оказались в опасной близости от ее задницы. Если бы она сдвинулась еще на дюйм, то образовавшаяся вокруг стойки толпа людей получила бы прекрасный вид под ее юбку. Некоторые уже достали свои телефоны, но быстро опустили их, когда подошел я.
Они увидели в моем выражении лица что-то такое, от чего поспешили убраться с дороги, когда я забрался на стол и сдернул с нее парня.
Я возвышался над ним на несколько сантиметров, но даже если бы это было наоборот, ярость, бурлившая в моем нутре, дала бы мне несправедливое преимущество.
Он издал недовольный звук.
— Что...
— У тебя есть три секунды, чтобы уйти, — сказал мертвенно спокойным голосом. — Три.
Я не успел досчитать до двух, как он сглотнул и исчез в глубине клуба. Чертов трус.
Часть меня была разочарована тем, что у меня не было возможности врезать ему в нос, но были дела и поважнее.
Я снова встретился взглядом со Слоан. Она не заметила ни отсутствия своего партнера по танцам, ни моего появления; она была слишком занята, делая снимки с одним из посетителей клуба на полу и, следовательно, предоставляла всем возможность полюбоваться ее декольте.
Я схватил двойную порцию текилы, прежде чем она достигла ее губ.
— Эй! Я... — ее протест оборвался вскриком, когда я повалил ее с ног и перекинул через плечо. Я не думал, что она сможет ходить прямо на этих каблуках после бог знает скольких выпитых напитков.
— Отпусти меня, ты, неандерталец! — Слоан колотила меня по спине, пока я выносил ее из-за стола и за дверь.
Клуб располагался в нескольких сотнях футов от побережья океана, и не прошло и нескольких минут, как шум волн перекрыл просачивающуюся в ночной воздух музыку.
— Аккуратно выбирай, что ты просишь. — Я опустил Слоан на толстый слой белого песка. У меня был соблазн окунуть ее в океан, чтобы она протрезвела, но даже я не был настолько глуп.
Пока что.
— Ты мудак. — Она поднялась на ноги с удивительной грацией, учитывая ее опьянение. — Какого черта, по-твоему, ты делаешь?
— Какого черта я делаю? Думаю, что слежу за тем, чтобы ты не проснулась от фотографий своей голой задницы, разбросанных по всему гребаному интернету!
Ее взгляд пригвоздил меня к месту.
Как всегда, Слоан была великолепна в своем гневе. В любой другой вечер я бы сидел и смотрел, как ее маска спокойствия взрывается самым впечатляющим образом, но сегодня раздражалась не она одна.
— Не смеши меня, — сказала она. — Я не ты. Людям все равно, чем я занимаюсь в свободное время.
— Это неправда. — Мне не все равно. Мысль пронеслась в голове, но я не успел ее прогнать. — Ты Кенсингтон и известный PR-агент, и камеры всегда следят за тобой. Это ты меня этому научила.
— Я Кенсингтон лишь номинально. — Крошечный проблеск уязвимости промелькнул на лице Слоан и вонзился в мою грудь прежде, чем ее выражение снова стало ледяным. — Ты всегда говоришь мне «расслабиться». Теперь, когда я это делаю, у тебя с этим проблемы?
— У меня проблема с тем, что какой-то случайный парень лапает тебя на публике, — огрызнулся я.
— Почему?
Потому что мысль о том, что кто-то еще может прикасаться к тебе, убивает меня на хрен.
— Потому что, — иррациональный гнев обдал мои слова жаром, — это не ты.
— Перестань вести себя так, будто ты меня знаешь, — ее голос поднялся до уровня крика. — Мы не друзья. Мы не встречаемся. Ты просто клиент, и именно ты заставил меня приехать сюда. Ты не имеешь права вести себя, словно ты мой парень или надзиратель.
— Я пытаюсь помочь!
— Мне не нужна твоя помощь!
Каждая порция язвительных слов приближала нас все ближе, пока мы не оказались в нескольких дюймах друг от друга, наши грудные клетки вздымались, а тела сотрясались от силы наших высказываний. Между нами полыхала вражда, подогреваемая годами сдерживаемого разочарования и искрой чего-то гораздо более опасного. Я не знаю, почему меня это так волновало, ведь она была права. У меня не было к ней никаких претензий, кроме работы, и я всегда говорил ей расслабиться.
Но не так. Не тогда, когда это было вызвано болью, а не свободой.
— Ты права. Я тебя не знаю, — сказал я. — Но я знаю Слоан, а Слоан никогда бы не попала в ситуацию, подобную той, в которой оказалась ты. Слоан надрала бы тому парню задницу, и она вытащила бы тебя так же, как это сделал я.
Отчасти мое вмешательство было эгоистичным, но я также искренне беспокоился. Кто знает, какие фотографии и видеозаписи успели сделать люди до того, как я ее вытащил?
Возможно, я перегнул палку, но к черту это. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Профессиональная репутация Слоан значила для нее все, и она никогда не простит себе, если одна пьяная ночь поставит под угрозу то, на создание чего у нее ушли годы.
— Может, Слоан не всегда хочет быть Слоан! — ее каблуки покачивались на мягком песке, и она ругнулась, прежде чем снять туфли. — А еще я ненавижу, когда люди говорят о себе в третьем лице.
Мой телефон завибрировал от входящего вызова, но я проигнорировал его.
— Хватит отмазываться. Что произошло сегодня днем? Почему ты ушла?
Ставлю все свое наследство на то, что загадочное письмо было напрямую связано с ее желанием напиться до беспамятства.
Мой телефон снова завибрировал. Я отключил звонок, не глядя на него. Слоан сглотнула. При лунном свете она была более хрупкой, ее волосы вместо холодного серебра стали позолоченными, а в глазах светилась настороженная правда, которую могла открыть только глубина ночи.
Больше всего на свете я хотел этой правды и, как следствие, доверия, которое с ней связано.
Впусти меня, Луна.
Она открыла рот, но ее прервал знакомый рингтон. Она ответила на звонок, закрыла глаза, превратив хрупкость в холодный профессионализм.
— Слушаю.
Черт. Я провел рукой по лицу, словно кожей чувствуя разочарование.
Никогда еще я так не ненавидел изобретение мобильного телефона, как сегодня.
— Да, мы... поняла, — ее тон изменился, и меня кольнуло зловещее предчувствие. — Конечно. Я разберусь с этим.
Слоан повесила трубку и повернулась ко мне.
Тяжелое чувство, словно свинцовый груз, опустилось в мой желудок. Я знал, что она собирается сказать еще до того, как она это произнесла, но это не смягчило воздействия ее слов.
— Твой отец, — сказала она, ее глаза протрезвели впервые с тех пор, как она появилась в клубе. — Ему стало хуже. Они не знают, переживет ли он эту ночь.