— За монстров.
Мягкий блеск озарил ее глаза, и она подняла свой бокал.
— За монстров.
Мы выпили в молчании. В доме было темно, часы двигались к часу, а за воротами собралась целая армия репортеров, готовых превратить смерть моего отца в цирк для СМИ.
Но это была проблема утра. Пока же я грелся в тепле своего напитка и в присутствии Слоан.
Она не была ни другом, ни семьей, и в плохой день, на ее фоне айсберг «Титаника» казался тропическим раем. И все же, несмотря на все это, не было никого другого, с кем бы я предпочел провести сегодняшний вечер.
Суббота ознаменовала мой последний вздох перед тем, как на меня обрушилось цунами прессы и бумажной работы.
Следующие несколько дней пролетели в вихре похоронных мероприятий (экстравагантных), запросов СМИ (непрекращающихся, но оставшихся без ответа, за исключением заявления для прессы, которое подготовила Слоан) и юридических вопросов (сложных и вызывающих головную боль).
Мой отец оставил подробные указания по поводу своих похорон, и нам оставалось только выполнить их.
Его завещание было совершенно другим.
Во вторник после его кончины я сидел в библиотеке вместе с семьей, Эдуардо, Слоан и Сантосом, нашим адвокатом по наследству.
Чтение завещания началось, как и ожидалось.
Тетя Лупе получила дом для отдыха в Уругвае, дядя Эстебан – коллекцию редких автомобилей моего отца, и так далее, и тому подобное.
Затем дело дошло до меня, и оказалось, что отец в последний момент изменил условия моего наследования.
По залу прокатился ропот, и я выпрямился, когда Сантос начал читать условия.
Моему сыну Ксавьеру я завещаю все оставшиеся основные и ликвидные активы на общую сумму семь целых девять десятых миллиарда долларов при условии, что он займет пост генерального директора до дня своего тридцатилетия и проработает в этой должности как минимум пять лет подряд. Компания должна приносить прибыль в течение каждого из этих пяти лет, а он должен выполнять обязанности генерального директора в меру своих возможностей, определяемых заранее выбранным комитетом, каждые шесть месяцев, начиная с первого дня его официального пребывания на посту генерального директора. Если он не выполнит вышеуказанные условия, все оставшиеся основные и ликвидные активы будут распределены на благотворительные цели в соответствии с нижеприведенными условиями.
Зал ахнул, прежде чем Сантос прочитал следующий абзац.
— Все активы на благотворительность? — вскрикнула тетя Лупе. — Я его сестра, и мне достанется жалкий дом для отдыха, в то время как благотворительная организация получит восемь миллиардов долларов?
— Вы, должно быть, неправильно прочитали. Альберто ни за что бы так не поступил...
— Ксавьер – генеральный директор? Он что, хочет полностью разорить компанию?
— Это возмутительно! Я звоню своим адвокатам...
Крики и проклятия на испанском как пули рикошетили от стен, когда моя семья погружалась в хаос.
Эдуардо, Слоан и я были единственными, кто не проронил ни слова. Они сидели по обе стороны от меня, лицо Эдуардо было задумчивым, а Слоан – бесстрастным. В другом конце комнаты Сантос сохранял нейтральное выражение лица, ожидая, пока утихнет возмущение.
В голове прозвучала первая строчка моего положения о наследстве.
Я завещаю все оставшиеся основные и ликвидные активы на общую сумму семь целых девять десятых миллиарда долларов при условии, что он займет пост генерального директора... до дня своего тридцатилетия.
Мое тридцатилетие наступит через шесть месяцев. Разумеется, отец знал об этом; доверяй этому ублюдку, он даже в смерти может заставить меня плясать под его дудку.
Крики вокруг меня отступили перед натиском воспоминаний.
Мой последний разговор с ним. Карманные часы. Письмо.
Барабанный бой моего сердца прогнал тишину, когда я уставился на знакомый почерк матери. Она любила каллиграфию и настояла на том, чтобы я выучил скоропись, хотя ею уже никто почти не пользовался.
Я сидел рядом с ней, когда она вручную писала благодарственные открытки, поздравления с днем рождения и пожелания выздоровления, и выводил петли и завихрения на своем листе бумаги.
Некоторые люди находили ее почерк трудным для чтения, но я разбирал его без труда.
Дорогой Ксавьер,
Вчера я впервые встретила тебя.
Я много раз представляла себе этот момент, но никакие фантазии не могли подготовить меня к тому, чтобы заключить тебя в свои объятия. Увидеть, как ты смотришь на меня, потом заснуть вместе, потому что мы оба устали, и услышать, как ты смеешься, хватаясь за мои пальцы, когда мы выходили из больницы.
На момент написания этого письма тебе всего два дня, ты такой крошечный, что почти умещаешься в моей ладони. Но лучший подарок для родителей — это наблюдать за тем, как растет их ребенок, и я не могу дождаться предстоящего путешествия.
Не могу дождаться, когда ты впервые пойдешь в школу. Я, наверное, буду плакать, но это будут счастливые слезы, потому что ты начнешь новую главу своей жизни.
Мне не терпится научить тебя плавать и кататься на велосипеде, дать тебе совет насчет девочек и увидеть, как ты впервые влюбишься.
Мне не терпится увидеть, как ты откроешь свои страсти, будь то музыка, спорт, бизнес или что-то еще, чем ты хочешь заниматься. (Не говори своему отцу, но я болею за искусство). Однако я буду рада любому твоему выбору, и я говорю это от всего сердца. Мир достаточно велик для всех наших мечтаний.
В каждом из нас есть потенциал, и я надеюсь, что ты реализуешь свой до конца.
Твой отец говорит, что я забегаю вперед, потому что ты еще так мал, но к тому времени, как ты прочтешь это, тебе исполнится двадцать один год. Достаточно взрослый, чтобы учиться в колледже, водить машину и путешествовать самостоятельно. У меня сердце болит при одной мысли об этом, но не потому, что мне грустно, а потому, что я так хочу, чтобы ты познакомился с моими любимыми уголками мира и нашел свой собственный. (И если ты не можешь решить, куда поехать, выбирай место поближе к пляжу. Поверь мне. Вода исцеляет определенным непонятным нам образом).
Я не могу с уверенностью сказать, что ждет нас в будущем, но, рискну показаться банальным мотивационным плакатом, знай: жизнь – это приливы и отливы, и в ней всегда есть место переменам. Люди способны расти до тех пор, пока не покинут эту землю, поэтому никогда не думай, что уже слишком поздно выбрать другую дорогу, если тебя не устраивает та, по которой идешь.
Независимо от того, какой путь ты выберешь, я горжусь тобой. Надеюсь, ты тоже.
Гордись человеком, которым ты стал, и человеком, которым ты становишься. Даже если ты только что появился в этом мире, я знаю, что ты сделаешь его лучше.
Ты — моя самая большая радость, и так будет всегда.
Люблю тебя,
мама
P.S. Я оставила тебе особый подарок. Карманные часы передавались из поколения в поколение в моей семье, и настало время передать их тебе. Надеюсь, ты будешь дорожить ими так же, как и я.