По позвоночнику пробежала холодная дрожь.
Ксавьер не был склонен к насилию, но я нутром чувствовала, что если они с Марком сойдутся лоб в лоб, то один из них окажется на земле – и это будет тот, кто сейчас стоит.
— Тебя это не касается, — огрызнулся Марк, но сделал крошечный шаг вправо, подальше от Ксавьера. — Я все еще не знаю, кто ты такой, черт возьми.
— Тебе и не нужно знать, кто я такой. — Приветливая улыбка Ксавьера не сходила с его лица. — Однако ты должен понимать намеки. Слоан порвала с тобой, а ты не послушал. Она сказала тебе уйти, а ты не послушал. Это уже два промаха. Настоятельно рекомендую не делать третий.
Гнев некоторых людей был экспрессивным, выливался во вспышки импульсивного насилия.
У Ксавьера он был холодным – он сглаживал тон, глубже дышал и вызывал дрожь по моей коже.
Я могла и хотела позаботиться о себе. Я не хотела изображать из себя несчастную девушку, и мне не нужен был геройствующий мужчина, чтобы повторить то, что я уже сказала.
Но, черт возьми, иногда так приятно иметь поддержку, особенно когда она облечена в мускулы и разрушительное обаяние.
Взгляд Марка скользнул с Ксавьера на меня и обратно. Что бы он ни увидел в наших лицах, это, должно быть, напугало его, потому что он поджал хвост и скрылся, не сказав больше ни слова.
Когда он исчез из виду, моя вилка звякнула о тарелку. Я сжимала ее в смертельной хватке все это время, и металл оставил холодный отпечаток на моей коже.
Ксавьер опустил руку со спинки кресла, напряжение спало с его тела, как с веревка с катушки. Опасный блеск исчез из его глаз, и он некоторое время молча наблюдал за мной.
— Луна, — сказал он, — у тебя однозначно дерьмовый вкус на бывших.
Я застонала, мне уже надоел этот день, хотя был только полдень.
— Спасибо за поздний завтрак, но мы закончили. — Я бросила на стол двадцатку в качестве чаевых, взяла сумку и встала. — Мне... — Он знал о моем очищенном расписании. Черт возьми, Джиллиан. Если бы она не была такой замечательной помощницей, я бы уволила ее за то, что она поделилась этой информацией с Ксавьером. — Нужно проверить электронную почту.
— Мне, конечно, неприятно отрывать тебя от электронной почты, но мы не закончили наш предыдущий разговор, как ты любезно указала тупоголовому качку. — Ксавьер остановил нашего официанта и оплатил счет, после чего вышел за мной из ресторана. — Назови мне вескую причину, по которой мы не можем встречаться. Кроме наших рабочих отношений.
— Этого должно быть достаточно. — Я намеренно отвернулась от него и стала смотреть на улицу в поисках проезжающего такси. Быстрая проверка телефона подсказала мне, что это будет быстрее, чем пытаться вызвать Uber.
— Рабочие отношения приходят и уходят, Луна. А личные – нет. — Небольшая пауза. — По крайней мере, не должны.
— Ты меня увольняешь?
— Нет, я говорю, что мы можем обойтись без этих отношений PR-агента и клиента. Черт, мы можем посмотреть один из тех ромкомов, которые ты любишь... или ненавидишь... все для вдохновения, — поправил Ксавьер, когда я уставилась на него. — Голливуд, должно быть, придумал дюжину стратегий для такого рода вещей.
— Я же говорила тебе, что ромкомы нереальны. Голливуд – это не реальная жизнь. — Я повернулась к нему лицом. — Ты только что указал Марку, чтобы он научился понимать намеки. Почему ты так настаиваешь на этом?
— Потому что я хочу тебя.
Вот и все. Просто и понятно. И яростный, неожиданный удар в грудь.
Воздух покинул мои легкие, и я уставилась на Ксавьера. Его глаза и рот стали серьезными, стерли с лица непочтительность и оставили лишь искренность.
— Мне не нужен поцелуй или секс на одну ночь, — сказал он. — Я хочу тебя. Я хочу узнать тебя вне работы. Я хочу водить тебя на настоящие свидания. И я не знаю, получится ли из этого что-то, но я хочу, чтобы мы хотя бы попробовали.
Ради Бога, Слоан, никто не хочет встречаться с глыбой льда.
Густое чувство заползло в мое горло и свернулось там.
— Поверь мне, — я душила одной рукой ремень сумки, — ты не хочешь знать меня вне работы.
Когда я работала, никто не упрекал меня в холодности или прямоте. Они ожидали этого. Когда я была с кем-то в отношениях... это было совсем другое дело.
— Позволь мне судить об этом, — голос Ксавьера смягчился. — Чего ты так боишься?
Отвратительное покалывание распространилось за моими глазами и носом.
— Ничего. — Я перевела взгляд на улицу, где сигналящие машины и прогуливающиеся пешеходы были достаточными, чтобы скрыть мой настоящий ответ.
Я боюсь снова кого-то впустить. Я боюсь, что мне разобьют сердце.
Я боюсь, что, узнав меня настоящую, ты решишь, что меня нельзя полюбить, как и все остальные, и это будет гораздо больнее, потому что это ты.
Прошлое было прошлым. Я была молода, глупа и неопытна и с тех пор, как мне впервые разбили сердце встречалась со многими другими мужчинами. Я не боялась давать им шанс, потому что знала, что они не пробьют мою защиту.
Ксавьер? Он мог разрушить всю систему.
— Слоан, — его легкое прикосновение задело мою руку, — посмотри на меня.
— Нет. — Я укрепила свою решимость и протянула руку, чтобы поймать проезжающее такси. — Мы обсудим твой PR-план позже. Я беру выходной.
Это означало, что я собираюсь дочитать электронную почту дома, принять ванну с пеной, выпить бокал вина и посмотреть фильм... и не думать о Ксавьере Кастильо ни в каком виде, ни в какой форме.
Такси с визгом остановилось передо мной. Я открыла дверь и забралась внутрь. Ксавьер забрался следом за мной.
— Что ты делаешь? — спросила я. — Это взлом и проникновение!
— Это такси.
— В которое ты врываешься, — я стукнула костяшками пальцев по перегородке, отделявшей нас от водителя. — У Вас в машине посторонний. Я не знаю этого человека. Пожалуйста, избавьтесь от него немедленно.
Водитель посмотрел в зеркало заднего вида, не впечатлившись.
— Разве вы не разговаривали с ним секунду назад?
— Он разговаривал со мной.
— Мы разговаривали друг с другом, — поправил Ксавьер. — Я…
Водитель тяжко вздохнул.
— Послушайте, леди, у меня нет времени разбираться с любовной ссорой. Вы едете или нет?
— Мы не...
— Она едет. Просто продолжайте поездку, пока мы не скажем обратного, — Ксавьер просунул стодолларовую купюру через отверстие в перегородке. — Чаевые за вашу услугу. Спасибо.
Водитель выхватил купюру у него из рук и помчался.
— Это похищение, — яростно сказала я. — Ты совершаешь преступление.
— Ты дважды за последний месяц врывалась в мою комнату, так что считай, что мы в расчете, — Ксавьер улыбнулся, но его глаза оставались серьезными. — Ты не можешь продолжать убегать от сложных вещей, Луна. В конце концов, тебе придется столкнуться с тем, чего ты так боишься.
— Как иронично, что это говоришь мне ты.
Ксавьер провел половину своей жизни, избегая ответственности. Он был последним человеком, кто мог читать мне лекции об избегании.
— Верно, — признал он. — Но я работаю над этим.
Я не знала что на это ответить.
Я опустилась на сиденье, внезапно обессиленная.
Это было слишком. Испания, Колумбия, встреча с Пен, получение письма от отца и известие о беременности сестры, поцелуй с Ксавьером... События последнего месяца оставляли в моих защитных стенах вмятину за вмятиной, и я так устала их сдерживать.