— Ты хочешь сказать, что на первом свидании никогда не делал ничего большего, чем просто поцелуй. — Это был не вопрос, но голос, который его произнес, был настолько запыхавшимся, что я не узнала в нем свой.
— Бывало, но это было много лет назад, мы не встречались, и я не пытался ее завоевать.
В животе у меня разлилось тепло другого рода, не имеющее ничего общего с возбуждением.
— Так вот что ты пытаешься сделать? Завоевать меня?
— Зависит от обстоятельств, — на его губах заиграла улыбка. — Это работает?
Да.
— Нет.
— Лгунья.
— Поклонник не должен называть объект своих ухаживаний лгуньей. Дурной тон.
— Я честен, когда этого требует ситуация, а ты умрешь от скуки, если кто-то будет просто соглашаться со всем, что ты говоришь и делаешь, — его мизинец, все еще сцепленный с моим, сжался чуть сильнее. Я пожалела, что не возражаю.
— Ты думаешь, что так хорошо меня знаешь, — прошептала я, хотя он был прав.
— Только часть тебя. — Нежное прикосновение его большого пальца к моей руке создало целую колонию бабочек в моем животе. — Но мы дойдем и до этого.
Намек на то, что мы продержимся до этого момента, вывел мою защиту из строя, но вечер был таким очаровательным, а его прикосновения такими приятными, что я не обратила на это внимания.
И только когда фильм про ведьм закончился и начался рождественский, я поняла, что впервые за пять лет посмотрела романтический фильм, не написав рецензию.
ГЛАВА 22
Будь моя воля, я бы провел следующие два месяца, сосредоточившись исключительно на Слоан.
Мы закончили наше субботнее свидание лишь целомудренным поцелуем в щеку, но это было лучшее свидание в моей жизни. Она потеплела ко мне, и это было главное. Скажу честно — я не привык бегать за женщинами. С момента моего полового созревания я был завален женским вниманием.
Встречаться было легко, а заниматься сексом – еще легче, так что все эти испытания со Слоан были для меня неизведанной территорией.
Если это бы был кто-то другой, я бы просто отпустил ее. Но она не была кем-то другим, и я уже строил планы на наше следующее свидание. У нас было два месяца, и я должен был извлечь из них максимум.
К сожалению, мне нужно было решить сложный вопрос с моим ночным клубом. А именно: получить лицензии, добиться лучшего местоположения, финансирования и миллиона других вещей, связанных с открытием бизнеса.
Так, в среду я снова оказался в Вальгалле лицом к лицу с человеком, который может разрушить мои планы еще до того, как они начнутся.
Имя номер один в списке Кая.
Вук Маркович, также известный как Серб, сидел напротив меня в своем кабинете, его жуткие голубые глаза были лишены эмоций, когда я объяснял ему свою идею. Он отказался от типичной формы генерального директора — костюма и галстука — в пользу черного свитера и брюк. Большой шрам рассекал его лицо на две половины, а шею обвивала спираль шрамов от ожогов.
Я изо всех сил старался не пялиться. К счастью, это стало проще, когда я попал в поток. Я не представлял бизнес-план со времен колледжа, но быстро учился и умел выступать на публике.
Для законного открытия бизнеса мне нужен был партнер, и Вук идеально подходил для этой работы. Он был действующим председателем комитета по управлению Вальгаллы, что, пожалуй, делало его самым влиятельным человеком в городе. За его плечами было более десяти лет опыта и безупречная репутация справедливого, но безжалостного человека, когда этого требовал случай.
Конечно, помимо общих знакомых, ему нужна была веская причина, чтобы стать моим партнером. Кай открыл мне дверь, теперь мне предстояло оставить ее открытой.
— Markovic Holdings следующим летом запускает новую безалкогольную водку. По времени это идеально совпадает с запуском «Хранилища», — сказал я. Я назвал клуб «Хранилище» в честь его (надеюсь) местоположения. — Мы можем устроить эксклюзивный предварительный показ и сделать бар, где будет представлен лишь этот напиток. За открытие отвечает Слоан Кенсингтон – это будет событие сезона в клубной жизни. Там будут присутствовать все значимые дегустаторы, и это будет первая часть нашей серии Tastemaker.
Идея была проста: ежемесячная серия мероприятий, на которых посетители получали ранний и/или эксклюзивный доступ ко всему – от еды до выступлений и модных показов, – и все это потягивая пиво Castillo и алкоголь Markovic.
Моя семья специализировалась на пиве, но Вук руководил огромной алкогольной империей, ассортимент которой варьировался от дешевого вина, которое мог купить любой студент колледжа, до изысканного шампанского, настолько редкого, что в год выпускалось лишь пару бутылок. В следующем году они собирались выйти на быстро растущий сектор алкоголя с нулевой пробой, и компания вкладывала большие деньги в то, чтобы добиться успеха.
Фирменная серия вечеринок Tastemaker проводилась в отдельную ночь от общего веселья в ночных клубах, но ее целью было не привлечение обычных тусовщиков. Она была рассчитана на представителей СМИ и влиятельных людей, которым всегда нравилось первыми пробовать что-то новое; их посещение, а также постоянно меняющийся характер мероприятий должны были создавать свежую шумиху каждый месяц и держать клуб в центре внимания людей.
По крайней мере, таков был план.
Вук подождал, пока я закончу свой рассказ, и начал задавать мне методичные вопросы.
Кто твои конкуренты?
Есть ли у тебя место, с которым заключен контракт?
Есть ли у тебя другие бренды или предприятия, которые планируют принять участие в серии Tastemaker?
Как, черт возьми, ты успеешь провернуть все это менее чем за шесть месяцев?
Последний вопрос он не задал, но это подразумевалось.
Технически он вообще ничего не говорил – вопросы поступали в виде письменных заметок. Никто не знал о нем ничего, кроме его деловых отношений, но, по слухам, его бессловесное общение не было вызвано медицинскими причинами (по легенде, он однажды сказал «спасибо» работнику Вальгаллы). Просто он чертовски не любил говорить.
Я, как мог, развеял опасения Вука, но моя уверенность ослабевала перед лицом его неизменного стоицизма.
— «Хранилище» станет самым большим событием в клубной жизни Нью-Йорка со времен «Легенд», — сказал я. — У меня есть связи, видение и стремление, но в конце концов в этом бизнесе все решает инстинкт. Что работает, что нет, что будет следующим большим событием. Это нельзя купить или выучить. — Я наклонился вперед, не сводя с него глаз. — У меня он есть, и, если ты согласишься стать моим партнером, я сделаю из нас настоящих гребаных легенд.
Я придумал клуб как способ выполнить пункт о наследстве и при этом подколоть отца, но теперь, когда у меня было время обдумать его, я захотел, чтобы все получилось. Не ради денег, семьи или мира, а ради себя. Я хотел доказать, что могу это сделать.
Вук уставился на меня, выражение его лица было отстраненным.
Я понимаю, почему большинство людей, оказавшись в одной комнате с ним, оказываются шокированы. В этом сербе было что-то глубоко тревожное. Возможно, это было сочетание его молчания, статуса и шрамов, а может быть, что-то совсем другое.
Так или иначе, я почувствовал нервное биение сердца по венам, когда он начал писать.