— Сейчас время обеда, и Джиллиан сказала, что у тебя нет никаких встреч до двух часов.
— Джиллиан должна перестать говорить тебе о моем расписании, и я не голодна.
— Нет. — Голос Ксавьера превратился в шелк. — Но голоден я.
Я не успела отреагировать, как он подхватил меня и одним плавным, быстрым движением усадил на стол. Он задрал мою юбку на бедра и просунул большой палец под край нижнего белья, чтобы обнаружить, что я мокрая и жаждущая.
— Ксавьер, — прошептала я, оглядываясь на незапертую дверь. — Кто-нибудь услышит.
Несмотря на мой протест, мой клитор пульсировал от желания. Сильные, ловкие руки ласкали меня, прижимаясь к бедрам, разжигая огонь все сильнее и сильнее, пока он не испепелил все мои отговорки.
— Хорошо. — Ксавьер опустился на колени и раздвинул мои колени пошире, открывая ему беспрепятственный вид на мое намокшее возбуждение. Он смотрел на меня блестящими глазами, темными и яркими, как вулканическое стекло. — Тогда они точно будут знать, кому ты принадлежишь.
Унизительный стон вырвался из моих уст, когда он наклонил голову и сомкнул зубы вокруг нежного шелка. На мгновение от волнения и предвкушения у меня участился пульс, а затем я вскрикнула и забыла как дышать, когда он сорвал с меня нижнее белье и нырнул внутрь.
Вспышки света взорвались в моих глазах от внезапного перехода от ленивой чувственности к дикому, необузданному голоду. Мой мозг не мог за ним угнаться, и он передал всю власть телу. Я двигала бедрами, вцепилась в его волосы, возбуждение накатывало на меня так быстро и мощно, что было почти больно.
Я попыталась сомкнуть ноги, отклониться назад, сделать что-нибудь, что позволило бы мне перевести дух, прежде чем я взорвусь от чистого удовольствия, но железная хватка Ксавьера заставила меня остаться на месте. Он был безжалостен в своем нападении, его рот, язык и зубы с разрушительной точностью проникали в каждую чувствительную точку.
Я не была уверена, кричу ли я, рыдаю или молчу. Я не была уверена, что мой персонал не стоит сейчас у двери и наблюдает, как он трахает меня языком, пока я теряю всякое подобие контроля.
Я вообще ни в чем не была уверена, кроме того, чтобы это никогда не заканчивалось. Ни с ним, ни с нами.
Огонь внутри меня наконец вспыхнул, и на этот раз я услышала свой крик, как рука зажала мой рот, заглушив мой вопль. Мой оргазм был настолько сильным, что я тут же словно распалась на части: кусочки меня падали, парили, горели, пока дым не рассеялся, и ко мне не вернулась смутная тень моих чувств.
Рука, закрывавшая мне рот, опустилась. На смену ей пришел грубый поцелуй. Я почувствовала свое возбуждение на вкус, и мои соски снова напряглись, будто это не я только что не кончила настолько сильно, что не могла нормально дышать.
— Это было превью. В следующий раз, когда ты будешь сомневаться в том, как сильно я тебя хочу... — Ксавьер зажал мою нижнюю губу между зубами и прикусил. Я прочувствовала отклик укуса между бедер. — Помни об этом.
Он снова обхватил мои бедра, отрывая меня от стола и наклоняя так, чтобы я оказалась перед ним. Юбка все еще сбивалась вокруг бедер, а нижнее белье валялось на полу.
Я услышала, как открылся ящик стола, затем послышался скрежет молнии и характерный звук рвущегося скотча.
У меня пересохло во рту.
— Что... — Кусок скотча закрыл мои губы, прервав меня.
— На случай, если ты снова закричишь. Ты же не хочешь, чтобы все тебя услышали? — Темный бархатный ответ Ксавьера обещал всевозможные неприличные намерения. — А руки мне нужны для кое-чего другого.
Вожделение и страх охватили меня в равной степени, и одно было неотличимо от другого. Он оставил мои руки свободными, так что я могла легко сорвать ленту, но не сделала этого.
Я лежала, раздвинув ноги, с заклеенным ртом, по бедрам стекала смазка от осознания непристойной картины, которую я, должно быть, представляю.
Мой страх был вызван не тем, что он собирался со мной сделать, а тем, как сильно я этого хотела. Мне нравилась эта крошечная потеря контроля, потому что это означало, что мне не нужно было думать. Я могла просто чувствовать.
— Держись за стол. — От предупреждения Ксавьера по моей шее пробежала дрожь.
Я едва успела повиноваться, как он резко вошел в меня, и моя спина инстинктивно прогнулась от силы его толчка. Я попыталась закричать, но клейкая лента не позволила мне издать ничего, кроме бессвязных стонов, когда он трахал меня до потери сознания, одной рукой удерживая меня, а другой забираясь под блузку, чтобы поиграть с моей грудью.
Я вцепилась в край стола, превратившись в один огромный оголенный нерв. Пот покрывал мою кожу, а клитор пульсировал в такт его толчкам, каждый импульс был настолько мощным, что застилал зрение.
Каждый раз, когда казалось, что удовольствие достигло предела, очередной щипок, очередное сжатие, очередной толчок усиливали его интенсивность. Мой мозг больше не мог обрабатывать переполняющие тело ощущения, и я словно выскользнула из себя на секунду, увидев грязную сцену, которую мы представили миру.
Мои волосы выпали из пучка. Они прилипли к моей раскрасневшейся коже, а из-под скотча потекла слюна, пока Ксавьер входил и выходил из меня, его глубокие стоны проникали в меня так же глубоко, как и все остальное.
Мне нравились звуки его наслаждения. Мне нравилось то, что я чувствовала сейчас, беспомощная и опустошенная, но в то же время очень защищенная. Я…
Все мое тело напряглось. Сквозь темные тучи проникали лучи света, и от неконтролируемого оргазма я задрожала, выгибаясь и дергаясь на его члене. Моя киска снова и снова спазмировала, посылая разряды удовольствия в мой одурманенный мозг. Я слышала, как Ксавьер издал последний гортанный хрип, прежде чем тоже кончил, но волны расслабления продолжали накатывать на мое тело, как непрекращающийся океан электрического, умопомрачительного удовольствия.
Я не знаю, сколько времени мы так пролежали – я раскинулась на столе, а он все еще был во мне, но когда мы наконец пошевелились, было уже почти два.
— Как раз успели к твоей встрече, — поддразнил Ксавьер. Я была в полном беспорядке, но, если не считать его взъерошенных волос и румяных щек, он выглядел так, словно только что сошел с обложки журнала. Ублюдок. — Я прекрасно управляюсь со временем.
Он нежно привел меня в порядок и поправил одежду, а затем стянул скотч с моего рта.
— Очень смешно. — Мой голос не был похож на мой: он был слишком хриплым от... На коже проступил румянец, а Ксавьер расплылся в довольной ухмылке. — Мне придется отложить встречу. Я не могу обсуждать медиастратегию в таком виде, будто меня...
— Будто тебя как следует оттрахали?
От низкого голоса Ксавьера мой румянец стал еще сильнее.
— Я бы не стала так говорить, — сказала я с достоинством, на которое только была способна, учитывая, что мое нижнее белье было разорвано в клочья.
То, что я сделала – то, что мы сделали, – было настолько на меня непохоже, что я не могла этого осознать.
Я не была человеком, который смешивает бизнес и удовольствие... ну, ладно, эта лошадка покинула ворота морали несколько недель назад. Но я постоянно следила за своим окружением и никогда не занималась чем-то компрометирующим в офисе.
Ксавьер был единственным человеком, который мог заставить меня забыть о правилах, и мне это нравилось. Это беспокоило.