— Джиллиан. — Я смерила ее пристальным взглядом. — Сорайя – наш клиент?
Она вздохнула.
— Нет.
— Сосредоточься на наших клиентах, пожалуйста. Как обстоят дела с публикациями в журналах для Аяны?
После небольшого ворчания Джиллиан ввела меня в курс дела. Я отправила быстрое сообщение, пока она рассказывала о том, как сильно ненавидит одного редактора.
Я: Твоя очередь
Сорайя: За дело [смайлик дьявола].
Может, Сорайя и не была клиенткой, но мы с ее агентом были друзьями и пришли к взаимовыгодному сотрудничеству, скрепленному железным соглашением о неразглашении информации.
Как я уже говорила, мне нужна была армия, чтобы уничтожить аккаунты Перри в социальных сетях, а у Сорайи была одна из самых больших и страшных фанбаз в интернете. Однажды они на сорок восемь часов вывели из строя сайт огромного бренда косметики, после того как директор по маркетингу заявил, что никогда не будет работать с Сорайей, потому что ее «образ» не подходит.
К счастью для меня, Сорайя собиралась заняться музыкой и вскоре выпустить свой дебютный альбом. Ей нужен был большой пиар, а секс-скандал именно к этому и вел. Нет такой вещи, как плохой пиар, и все такое. Бесстрашная звезда социальных сетей также не боялась вступить в схватку с Перри, которого она уже ненавидела после того, как он придумал отвратительное прозвище для ее лучшей подруги, другой влиятельной персоны, и довел бедняжку до реабилитации.
Сорайя была одной из немногих публичных фигур, на которых он остерегался нападать напрямую из-за ее фанатов. Однако, благодаря нескольким моим усилиям, он все-таки уступил, когда сочность истории, казалось, перевесила его чувство самосохранения.
Я вошла в свой личный кабинет, и мои шаги стали легче, чем за последние несколько недель.
Брайс тоже знал о предстоящей истории. Я не стала бы втягивать невиновного в свои планы без его ведома, но он и его жена были не против. Шумиха вокруг их свадьбы уже улеглась, и они были заинтересованы в том, чтобы общественность обратила внимание на их отношения.
После того как Сорайя опубликовала видео с опровержением (сопровождаемое фотографиями и квитанциями, показывающими ее в Европе во время предполагаемого отдыха с Брайсом на севере штата), было лишь вопросом времени, когда ее подписчики разорвут Перри на части.
Уничтожение Перри не решило бы мою дилемму с Пен, но дало бы мне хоть какое-то подобие контроля, в котором я отчаянно нуждалась. После Испании моя жизнь вышла из-под контроля из-за свидания с Ксавьером и саботажа Перри.
Я включила компьютер и поборола желание снова проверить информацию, которую Ксавьер дал мне о Пен. Все могло измениться после того, как он передал мне файлы, но я надеялась, что предстоящие каникулы позволят Джорджу и Кэролайн не совершать необдуманных поступков. Они держали Пен как можно дольше в стороне от внимания, но все равно возникнут вопросы, если их младшая дочь будет таинственным образом отправлена за границу прямо перед Рождеством.
Единственной силой, которая была сильнее их желания насолить мне, было стремление сохранить видимость. Это означало, что у меня было время до Нового года, чтобы найти решение, потому что никогда больше не видеться с Пен было не вариантом.
Я провела утро и большую часть дня, отвечая на звонки и закрывая цепочки электронных писем перед праздниками. Я просматривала интервью с Ашером из Sports World, когда дверь распахнулась.
Я подняла голову, ожидая увидеть Джиллиан или, может быть, Ксавьера. Шок пронзил меня, когда вместо нее я увидела стройную фигуру сестры.
— Ты сука.
Мои брови взметнулись вверх от ее язвительного приветствия. Обычно Джорджия была более деликатна.
— Кто как считает, но я бываю стервой только с теми, кто этого заслуживает, — сказала я, преодолевая первоначальное удивление, и холодно улыбнулась. — Например, люди, которые без приглашения появляются на моем рабочем месте и нападают на мою личность еще до того, как я выпью свой второй кофе.
Джорджия остановилась перед моим столом. Красные пятна испещряли ее безупречную кожу, а под глазом дергался мускул. Я никогда не видела ее такой расстроенной, даже когда наша бабушка оставила в завещании свою коллекцию винтажных Chanel мне, а не Джорджии.
— Бентли рассказал мне, что ты сделала, — огрызнулась она.
— Правда? — должно быть, это будет забавно. — Пожалуйста, что я сделала? Просвети меня.
— Ты пыталась трахнуть его. Ты позвонила ему, притворилась, что у тебя есть что-то важное, что ему нужно знать, и попросила его встретиться с тобой в то же время, что и на ежегодном женском обеде «Общества розы» Виндзора после Дня благодарения, потому что ты знала, что я буду занята в этот день. — Ее голубые глаза вспыхнули враждебностью. — Пытаться соблазнить мужа своей беременной сестры? Это низко даже для тебя.
— Не ниже, чем трахнуть жениха сестры в их гостиной в канун Нового года.
Рот Джорджии сжался.
— О, да ради бога. Это было много лет назад, и у Бентли был хороший...
— Избавь меня от подробностей, Джорджи. — Она ненавидела, когда люди называли ее так, поэтому я делала это как можно чаще. — Я не буду повторять тот же самый разговор, который мы в прошлом вели уже много раз, но вот что я тебе скажу: мы уже не те люди, что были тогда, и я бы не тронула Бентли снова, даже если бы ты заплатила мне миллион долларов. — Я вернулась к своему компьютеру. — Ты так сильно хочешь его? Можешь оставить его себе.
— Ты много чего умеешь, Слоан, но я не думала, что ты лгунья. — Джорджия бросила свой телефон на мой стол. — Ты встречалась с ним в воскресенье. Не отрицай этого.
Я опустила взгляд. Вот ублюдок. Бентли каким-то образом сфотографировал меня в баре, когда я заказывала напиток и отвлеклась. В кадр попала и его рука, на которой красовался его любимый Ролекс.
Не знаю, что заставило его сделать это – может быть, страховка или шантаж, но этот человек действительно был глупее кучки камней. Фотография была для него еще более убийственной, чем для меня.
— Я встретилась с ним после того, как он позвонил мне и сказал, что хочет поговорить. — Я положила телефон обратно на стол. — Это он сделал мне предложение, Джорджи. — Я не стала вдаваться в подробности того, что он сказал.
Все произошло так быстро, что я чуть не пропустила. На лице Джорджии мелькнуло выражение, достаточное для того, чтобы я подумала, что в раю были проблемы еще до того, как мы с Бентли встретились.
— Ты лжешь.
— Вру ли о вазе Lalique, которую ты бросила ему в голову? — она застыла как вкопаная.
Ваза была маленькой, специфической деталью, о которой я никогда бы не догадалась сама, если бы Бентли не рассказал мне – Джорджия не имела привычки швыряться дорогой домашней утварью в детстве.
— Это ничего не значит, — сказала она, ее цвет лица стал на несколько оттенков бледнее, чем когда она вошла. — Это могло просто всплыть во время вашего разговора.
— Верь мне, или нет. Это не моя работа – убеждать тебя в неверности твоего мужа. — Мой голос похолодел еще сильнее. — Но есть старая поговорка, Джорджи: если он изменяет с тобой, значит, он может изменять и тебе. — Я сделала паузу, позволяя мелочности взять верх. — А еще есть другая поговорка: Карма – сука.