— Привет, Уиллоу. Приятно слышать, но... — Такси затормозило у знака «Стоп», а затем понеслось со скоростью зазевавшейся улитки. Как, черт возьми, мне достался единственный медленный таксист на Манхэттене? — У меня срочные дела, поэтому я не могу сейчас говорить.
За моим ответом последовала долгая пауза.
— Для уточнения, Вы отказываетесь от встречи?
— Я откладываю встречу в связи с ранее упомянутой чрезвычайной ситуацией. — Я прикрыл трубку рукой и наклонился вперед. — Доставьте меня туда через десять минут, и я дам вам сто баксов.
Такси с неожиданной скоростью рвануло вперед.
Слоан всегда жаловалась на то, что я ношу с собой много наличных, но в такие моменты они были чертовски кстати.
Я вернулся к своему звонку.
— Пожалуйста, передайте мистеру Марковичу мои извинения. Я буду рад поговорить в любое другое время, только не сейчас. Что касается осмотра, пожалуйста, напишите мне на электронную почту, когда он будет свободен, и я внесу это в расписание.
Я повесил трубку, прежде чем она успела запротестовать. Я был слишком взвинчен, чтобы спорить или вступать в профессиональный диалог.
Возможно, я только что сам себя подставил под удар, оскорбив Вука так скоро после того, как он подписал договор партнерства со мной, но единственное, что меня сейчас волновало, – это убедиться, что со Слоан все в порядке.
Такси остановилось перед ее домом. Я вытряхнул для водителя деньги за проезд плюс еще сотню баксов и поспешил выйти из машины. Это был мой первый визит в ее квартиру – мы всегда останавливались у меня или в отеле, – но двести долларов, фотография меня и Слоан на моем телефоне и звонок в ее квартиру без ответа убедили консьержа пропустить меня.
Она не отвечала на звонки. Почему она не отвечала на звонки?
В голове замелькали образы Слоан, лежащей без сознания на полу спальни, или утонувшей в ванной, или... черт, я не знаю, истекающей кровью после того, как она случайно перерезала себе важнейшую артерию на кухне.
Иногда я действительно ненавидел свое воображение.
Лифт остановился на ее этаже. Я выскочил в коридор и пронесся мимо квартир, пока не оказался у ее.
— Слоан! — я постучал в дверь. — Это Ксавьер. Ты там?
Очевидно, она не могла ответить, если была без сознания. Мне следовало попросить консьержа сопроводить меня, чтобы при таком раскладе он мог открыть дверь.
Я снова постучал, перебирая в уме возможные варианты. Я мог бы остаться и подождать еще минуту, пока она ответит. Я мог бы сбегать вниз и позвать консьержа. Я мог бы позвонить консьержу и попросить его подняться, но шансы убедить его покинуть свой пост были выше при личном разговоре.
Каждая секунда на счету, и...
Неужели из-за двери доносится какой-то звук?
Я замер, стараясь замедлить сердцебиение, и я смог внимательнее прислушаться. Это определенно был шорох, за которым последовал щелчок отпираемого замка.
Затем дверь открылась, и за ней появилась она. Светлые волосы, голубые глаза, алебастровая кожа, не запятнанная кровью или синяками.
Сквозь мою панику пробилось облегчение, но через секунду я заметил ее затравленный взгляд и напряженную линию рта.
— Привет, — я потянулся к ней, но остановился, боясь, что она рассыпится от моего прикосновения. Слоан всегда была такой сильной, но в этот момент она выглядела неустойчивой. Хрупкой.
— Что случилось?
— Ничего. — Она отошла в сторону, чтобы я мог войти, и все это время избегала моего взгляда.
— Слоан. — Это был вопрос, мольба и приказ.
Она не любила делиться своими проблемами, но, если все время держать их в себе, они рано или поздно вырвутся наружу.
Что бы она ни услышала в своем имени, ее подбородок дрогнул, но когда она наконец ответила, ее голос был лишен эмоций.
— Рыбка умерла.
— Рыбка... — Рыбка. Ее домашняя золотая рыбка. Мой желудок скрутило. — О, черт. Мне так жаль, Луна. — Она ненавидела банальности, но я говорил серьезно.
Когда умер Херши, я был безутешен. Это была одна из причин, по которой я не заводил другого питомца. Я не хотел снова переживать боль утраты.
— Все в порядке, — Слоан повернула голову, и я проследил за ее взглядом на лист бумаги на кофейном столике.
При ближайшем рассмотрении обнаружился аккуратно напечатанный список инструкций по уходу за рыбкой.
1. Кормить её одной гранулой корма раз в день каждый день, кроме воскресенья.
2. НЕ кормить её больше положенного количества, иначе она переест.
3. По воскресеньям кормить её замороженными креветками для насыщения.
4. Температура воды должна постоянно поддерживаться на уровне 22,8 градусов по Цельсию.
Остальная часть списка была заслонена другой бумагой, но было очевидно, что она много думала об этом.
— Она была всего лишь золотой рыбкой. — Слоан подняла инструкции, разорвала их пополам и выбросила в стоящую неподалеку корзину для мусора. — Она даже не была по-настоящему моей. Она не могла покинуть свой аквариум, шуметь и делать все, что делают другие питомцы. Она не самая умная и не самая милая, и, наверное, она не... — Ее подбородок снова дрогнул. — Я имею в виду, что она, вероятно, не знала и не заботилась о том, кто я такая, пока я ее кормила.
— Она была у тебя много лет, — мягко сказал я. — Это нормально – испытывать горе из-за смерти питомца.
— Для других людей. Но не для меня. — Она взяла в руки мой пиджак и брюки. Обычно я не одевался так официально, но в ресторане был строгий дресс-код. Осознание этого стерло часть стоицизма с ее лица. — У нас был забронирован столик, не так ли? Прости. Я собиралась сделать кое-какую работу перед отъездом, но увидела ее, когда вернулась домой, и мне пришлось решать, что делать с ее телом. Потом мне пришлось вычистить аквариум, потому что нет смысла держать его там, когда она мертва, и когда я была на кухне, то увидела все эти пакеты с неиспользованным кормом для рыб, которые мне явно больше не нужны, так что я...
— Слоан. Все в порядке. Это просто столик. — Я наклонил ее лицо, чтобы ее глаза встретились с моими. — Это не так важно.
Она сглотнула, и вокруг ее глаз и носа появился розовый оттенок.
— Да, — сказала она с трудом. — Думаю, так и есть.
Она не сопротивлялась, когда я притянул ее к своей груди, и когда она выгнулась в мою сторону, совсем чуть-чуть, мне захотелось обнять ее крепко и никогда не отпускать.
— Что ты сделал? — спросила она. — Когда Херши...
— Я плакал, — честно признался я. — Много. Он был моим лучшим другом. К счастью, он был на улице с нашей домработницей во время пожара, который... — Я запнулся, вспомнив, как Херши подбежал ко мне после того, как я проснулся. Он не отходил от меня несколько недель после инцидента, как будто знал, что я сломаюсь, если мне не за что будет держаться. — Если бы не он, не знаю, как бы я пережил те первые несколько месяцев. Какое-то время я ходил к психологу, но это не помогло так сильно, как простое присутствие Херши рядом.
По мере того как я рассказывал о своих переживаниях, плечи Слоан расслаблялись. После того как я закончил, она еще немного постояла в моих объятиях, а потом очень тихо сказала:
— То, что рядом была Рыбка, тоже помогло. Тогда я этого не понимала, но когда я была расстроена, было приятно с кем-то поговорить. — Она еще глубже зарылась лицом в мою грудь, словно стыдясь того, что собиралась сказать. — Мне грустно, что она умерла. Я даже не дала ей настоящего имени.