Вариант №3: я мог бы оставить текущую проводку и обновить ее, как только клуб начнет работать. Опять же, это не было идеальным вариантом, но в моей ситуации не было иного выхода.
— Ты говорил, что ситуация не плачевная, верно? Значит, нам не нужно переделывать проводку до открытия клуба, — сказал я.
— Нет, но... — Ронни заколебался. — Изоляция на нескольких проводах стерлась, так что есть проблема с безопасностью.
Вот это мы влипли.
Я провел рукой по лицу, ощущая, как в основании черепа зарождается головная боль.
— Насколько проблема серьезна с точки зрения безопасности?
— Это не чрезвычайная ситуация, но за ней нужно следить. Нужно убедиться, что провода правильно подключены и не перегреваются, иначе вас ждут неприятности.
На его каламбур я слегка улыбнулся.
— У вас были проблемы с электричеством? — спросил он. — Мерцающий свет, перебои с электричеством или что-то подобное?
Я помотал головой.
— Тогда, думаю, пока все в порядке. Повторюсь, я рекомендую переделать проводку как можно скорее, но я знаю, что вы ограничены во времени. Я постараюсь сделать как можно больше до того, как уеду на праздники. — Ронни кивнул на стену. — Так как поступим?
Часть ведения бизнеса — это принятие сложных решений, и я принял свое, прежде чем успел его обдумать.
— Мы переделаем проводку после того, как закончим дизайн. Кто знает? Может, мы успеем сделать это до открытия, — сказал я с большим оптимизмом, чем чувствовал.
— Может быть. — Ронни пожал плечами. — Вы босс.
Решив это, я присоединился к Вуку и Уиллоу, которая убрала свой планшет в сумочку.
— Боюсь, нам придется уйти пораньше, — сказала она. — У мистера Марковича есть неотложные личные дела.
Я бросил взгляд на Вука, который не выглядел особенно обеспокоенным его предполагаемым личным делом. Возможно, они с Алексом были родственниками. Они обладали примерно одинаковым диапазоном эмоциональных проявлений.
— Мы бы хотели закончить осмотр в другой раз, — сказала Уиллоу. — Мистер Маркович... не работает до конца года, начиная с воскресенья, но мы можем прийти в субботу утром. У него есть еще несколько вопросов относительно ваших планов касательно клуба.
В субботу мы со Слоан должны были пойти кататься на коньках, но я не хотел снова оскорблять Вука, откладывая встречу. Если я управлюсь утром, то для нашего свидания останутся свободными вторая половина дня и ночь.
Я улыбнулся.
— Значит, в субботу.
Субботнее утро рассвело ярко и ясно.
Прошлой ночью Слоан осталась у меня ночевать и была еще в постели, когда я выскользнул на встречу с Вуком. Она спала чутко, но я занимал ее всю ночь, чтобы перед моим уходом она не проснулась.
Когда такси высадило меня у небоскреба, где располагалось хранилище, город уже проснулся. Вход в здание заблокировала семья туристов в одинаковых рождественских свитерах, и мне пришлось терпеть их импровизированное дневное пение, обходя их стороной.
В это время кто-то обходил здание с другой стороны и столкнулся со мной. Бейсболка скрывала половину его лица, но он показался мне смутно знакомым. Прежде чем я успел провести дальнейшее расследование, он исчез за углом, и мое любопытство по поводу его личности отошло на второй план, когда я вошел в хранилище, где меня ждали Вук и Уиллоу.
Он был одет в ту же черную рубашку и брюки, а она переоделась в красное платье, которое подходило к ее волосам.
— Добавьте немного зеленых аксессуаров, и вы дадите фору Рожденственской елке из Рокфеллер-центра, — проворчал я.
Уиллоу это не позабавило.
Я заплатил строительной компании кучу денег, чтобы работать на выходных, но даже с этим, когда Рождество было так близко, они смогли выделить лишь костяк команды.
Внутри было всего трое рабочих, что значительно облегчало экскурсию, по сравнению с предыдущим разом. На самом деле, это было больше, чем просто легко.
Все было гладко. Идеально.
Пока не случилось это.
Я как раз ответил на последний вопрос Уиллоу о мерах безопасности, когда ее голова дернулась влево. Рядом с ней Вук напрягся, его ноздри вспыхнули от первой эмоции, которую я в нем увидел.
— Что-то не так? — спросил я.
— Ты чувствуешь этот запах? — голос и тело Уиллоу были натянуты, как струны скрипки.
Я приостановился, отбросив подавляющие запахи дерева и металла со стройплощадки, чтобы сосредоточиться на запахе чего-то более резкого.
Дым.
Осознание этого пришло сразу же, как только утихли сверла и по комнате разнесся панический крик.
— Пожар!
То, что произошло дальше, произошло так быстро, что мой мозг не успел ничего понять. Вспыхнула задняя стена.
Снова крики. Бег. Движение. Жар.
Так много гребаного тепла. Это был плохой вид жары, тот, что обрушивается на тебя, как внезапное отключение электричества, погружая важнейшие коридоры твоего сознания во тьму и замыкая пути между мозгом и мышцами.
Удушающая, парализующая, лишающая жизни жара. Пот покрывал мою кожу.
Ксавьер! Где мой сын?
Она оказалась в ловушке... не смогла пройти через входную дверь... Умерла, надышавшись дымом...
Повезло, что мы нашли ее тело... Это должен был быть ты.
В голове роились видения, которые лучше было бы похоронить. Реальность колебалась, переходя из прошлого в настоящее и обратно.
Это должен был быть ты.
Я попытался вдохнуть воздух, но затянулся дымом вместо кислорода. Я закашлялся, мои легкие горели, и, по иронии судьбы, именно это вывело меня из этого состояния.
Запахи, жара, паника. Я уже бывал здесь.
Я чуть не погиб, когда мне было десять лет, но мне уже было не десять, и будь я проклят, если позволю другому пожару закончить то, что начал первый. Я моргнул, и все вокруг предстало передо мной в ужасающей ясности. Пламя плясало вокруг меня, распространяясь быстрее, чем мои глаза успевали за ним следить. Его красно-оранжевые языки жадно тянулись ко всему, что попадалось на пути, и они отбрасывали на каменные полы и ребристые потолки хранилища нереальное сияние. Температура поднялась до невыносимого уровня, каждый сантиметр моей кожи молил о помощи.
Тем не менее мои ноги оставались прикованы к полу.
Мой разум вернулся, но тело оставалось замороженным, пока громкий треск, наконец, не разбил мое оцепенение и не заставил меня двигаться.
Я не стал тратить время на то, чтобы проверить, что вызвало звук. Я просто побежал, уворачиваясь от брошенных инструментов и закрывая рот и нос предплечьем. Пламя устремилось ко мне, как муравьи к перевернутой корзине для пикника, и я преодолел половину пути к выходу, прежде чем меня затормозила волна головокружения.
Я споткнулся, но не перестал двигаться. От дыма у меня уже кружилась голова; если я перестану двигаться, то умру.
Я прошел еще десять или около того футов, когда мой взгляд привлекла вспышка черного цвета.
Мое сердце остановилось. Вук.
— Маркович! — я закашлялся от усилий кричать в условиях нехватки кислорода. — Мы должны выбраться отсюда!
Огонь быстро приближался. Если мы не уйдем в ближайшее время, то окажемся в ловушке.
Вук не двигался. Он стоял на месте, его глаза были пусты, а тело так неподвижно, что я даже не видел, как он дышит. Если бы он не стоял, я бы решил, что он мертв.