— Тогда не бери меня с собой. — Я ответила на рабочее электронное письмо о потенциальном новом клиенте, не поднимая глаз. В Нью-Йорке все еще был рабочий день.
— Хорошая попытка. Для человека, который преследует меня, тебе, кажется, не очень нравится мое общество, — он приложил руку к груди с притворно обиженным видом. — Это ранит меня. Правда.
— Остаться без одной из конечностей ранит сильнее.
Ксавьер должен был унаследовать миллиарды долларов, если и когда его отец умрет. Однако его текущий доход состоит из экстравагантного годового пособия, которое немедленно прекратится, если он нарушит одно из двух условий: 1) Он должен нанять меня в качестве своего PR-агента и 2) Он не может делать ничего, что могло бы нанести ущерб репутации семьи.
Для второго условия действовали Законы трех ошибок, и каким-то образом я отвечала за определение того, соблюдал ли его Ксавьер. Когда он впервые узнал об этом, то взбесился, но постепенно смирился с этим.
Я не злоупотребляла своей властью. Тем не менее, я была так близка к тому, чтобы добавить вторую ошибку к его послужному списку (первая была на его двадцать девятый день рождения в Майами).
— Возможно, — сказал Ксавьер беззаботно. — Несмотря ни на что, ты не можешь заниматься этим в отпуске. — Он кивнул на мой телефон.
— Что, проверять мою электронную почту?
— Точно. Отпуск – это не отпуск, если ты всё время работаешь, — сказал он.
Я усмехнулась.
— Если ты думаешь, что я целую неделю не буду проверять свою электронную почту, ты бредишь сильнее, чем я думала. Я веду бизнес, Ксавьер, и если ты захочешь видеть меня в Испании, то согласишься на мои условия.
— Понятно, — он приподнял бровь. — Я никогда не считал тебя лгуньей, Слоан. Наше путешествие еще даже не началось, а ты уже отказываешься от обещанного.
С таким же успехом он мог бы дать мне пощечину.
— Прости?
Меня называли по-разному в моей жизни, но лгуньей – никогда. Конечно, я могу время от времени искажать правду (какой из PR-агентов этого не делал?), но когда дело доходило до обещаний, я их сдерживала. Всегда.
Это была одна из причин, по которой я вообще согласилась на эту дурацкую сделку с Ксавьером. Я пообещала Пен, что увижусь с ней сегодня вечером, и единственный способ сделать это – согласиться на его требования.
— Никакой работы, только отдых, — сказал он. — Я отчетливо помню, что это было одним из условий, когда ты с ними соглашалась. Проверка электронной почты считается работой, что означает, что ты отказываешься от своего обещания.
Черт возьми, он был прав. Снова. Я каким-то образом упустила это условие нашей сделки хотя бы потому, что оно было таким абсурдным. Я не могу игнорировать сообщения в течение недели, но и не могу взять свое слово назад.
— Предлагаю поправку, — сказала я натянуто. — Я могу проверять свои личные электронные письма в любое время, и я могу проверять свои рабочие электронные письма, если все, что я делаю, это делегирую их своей команде.
Ксавьер прищурился. Прошло несколько секунд, прежде чем его лицо снова расплылось в улыбке.
— Поправка принята. Теперь...
— Кхм. — Водитель прервал его, прежде чем он успел закончить предложение. Видимо, ему надоел наш разговор. — Куда? — многозначительно спросил он.
Мы с Ксавьер ответили одновременно.
— Claridges.
— Аэропорт Stansted.
— Ты ведь обещала мне отпуск, — сказал Ксавьер, когда я уставилась на него. —Нужно отвечать за свои слова.
— Мы прибыли в Лондон несколько часов назад, а в Испанию улетаем уже завтра.
От такого количества путешествий за один день мне хотелось умереть.
— Проверь свои часы. Сейчас пять минут первого.
Действительно, было 00:05. Сегодня вечером я просто продолжала проигрывать.
Заметка для себя: в будущем указывай время вылета, а не только день.
— Мой багаж в отеле. Мне нужно его забрать, — сказала я, пытаясь потянуть время.
— Я об этом позаботился, — Ксавьер поднял свой телефон. — Я только что отправил сообщение своему дворецкому в отеле. Наш багаж будет ждать нас в самолете, когда мы прибудем.
— Уже слишком поздно. — Я ухватилась за другой предлог отложить поездку. — В это время летать опасно.
Ксавьер не соизволил подтвердить мое нелепое заявление. Ночные рейсы взлетали после полуночи постоянно.
Водитель такси обернулся и свирепо посмотрел на нас.
— Claridge или Stansted? — потребовал он. — У меня нет целой ночи.
— Stansted. Извини, дружище, — Ксавьер сунул стопку банкнот на переднее сиденье. — Спасибо.
Смягчившись, мужчина забрал деньги, и мы поехали.
Думаю, я была не единственной, кто подкупал водителей, когда того требовал случай.
— Расслабься, Луна, — Ксавьер рассмеялся, когда мы с головокружительной скоростью пронеслись по почти пустым улицам. — На ближайшую неделю ты официально освобождена от работы. Наслаждайся этим.
Я сжала губы.
Все, что мне нужно сделать — это, не сорвавшись, продержаться эту неделю. Я не была уверена, как это будет, но чем ближе мы подъезжали к аэропорту, тем сильнее у меня обострялось дурное предчувствие.
Конечно, я не знаю, что может случиться, когда меня не будет окружать работа, но если Ксавьер думает, что в Испании обманом сможет заставить меня ослабить бдительность, то он ошибается.
Отпуск или нет, я все ещё остаюсь собой. Я не позволяю людям узнавать меня глубже того предела, который ставлю. И ничто этого не изменит — даже вынужденный недельный отпуск с моим клиентом-заклятым врагом.
ГЛАВА 5
Мы со Слоан летели на Майорку в молчании. Я догадывался, что все это время она планировала мою смерть, но, к счастью, когда мы приземлились, на всех острых предметах не было следов крови.
К тому времени мы так устали, что она не стала спорить по поводу того, чтобы разделить виллу со мной, а я не протестовал, когда она заняла главную спальню. Я был просто счастлив упасть в постель и отключиться.
Несмотря на мою усталость, это был прерывистый сон, сопровождавшийся повторением одного и того же. Я переходил мост с Херши, моей любимой в детстве собакой цвета шоколада, но каждый раз, когда я проходил половину пути, щели между досками увеличивались. Как бы я ни старался перепрыгнуть их или уцепиться за перила, мы проваливались в пропасть. Я погружался в зыбучие пески и беспомощно наблюдал, как река уносит мою любимую собаку.
Херши умерла много лет назад от старости, но для меня это не имело значения. Сокрушительный якорь провала тяготил меня сильнее зыбучих песков.
Падение повторялось снова, и снова, и снова, пока я не проснулся с колотящимся сердцем и мокрым от пота телом.
Вариации этого сна преследовали меня годами. Иногда я был с Херши. В других случаях я был со своей матерью, старым другом или бывшей девушкой. Кто бы это ни был, результат оставался прежним.
Я застревал в песке, наблюдая, как они умирают.
— К черту это, — мой резкий голос прогнал нескольких призраков, когда я сбросил с себя одеяло.
Было всего восемь. Обычно я не вставал раньше десяти, но я больше не мог оставаться в постели.
Я включил настолько холодный душ, насколько это было возможно, и смыл остатки ночи.
Это был просто глупый сон. Я не собирался позволить ему испортить мне поездку, и я уверен, что не собираюсь углубляться в то, что это означало. Неведение было блаженством.