— Посмотри на это с другой стороны, — сказал я, пытаясь отнестись к этому легкомысленно. — Уверен, через десять минут зоопарк будет на месте, если только Сми́тсоновский институт не разозлит кого-нибудь.
Он уставился на меня с отсутствующим выражением лица, но я мог бы поклясться, что температура упала на тридцать градусов.
Точно. Я забыл, что Алекс обладает примерно таким же запасом юмора, как и камень.
Я вкратце рассказал ему о том, что произошло. Он уже все это знал, но краткое изложение давало возможность лично оценить его реакцию.
Как ни странно, он спокойно отнесся к уничтожению одного из своих самых ценных объектов. Конечно, его нельзя назвать эмоциональным человеком, но я ожидал хоть чего-то. Резкий упрек, снайпер напротив моего дома... черт, даже хмурый взгляд.
Он не дал мне ничего из этого.
— Понятно, — сказал он, когда я закончил. Горький осадок вины остался у меня во рту, но он испарился при следующих его словах. — Я изучил это. Пожар не был результатом несчастного случая с электропроводкой. Это был поджог.
Поджог. Это слово взорвалось, как атомная бомба. По комнате прокатились ударные волны, и я уставился на Алекса, уверенный, что он шутит, если бы не тот факт, что он не шутил. Никогда.
— О чем ты говоришь?
— Моя команда расследовала пожар, поскольку я не доверяю этим идиотам из страховой, — сказал Алекс. — Проводка была старой, но она не возгорелась сама по себе. Кто-то ей помог.
— Там не было никого, кроме меня, Вука, Уиллоу и строительной бригады, — сказал я. — Члены команды были тщательно проверены Харпером.
— Нет, это не мог быть кто-то из них. Тот, кто это сделал, пробрался туда до прихода рабочих, снял изоляцию с оставшихся исправных проводов и переставил их так, чтобы максимально увеличить шансы на возгорание.
Господи. Я словно заснул и проснулся в боевике с Нейтом Рейнольдсом.
— Твоей команде удалось выяснить все это в сгоревшем хранилище?
В улыбке Алекса не было ни капли теплоты.
— Я нанимаю лучших.
Если он и беспокоился о том, что вредитель нацелился на еще одно из его зданий, то никак этого не показал.
Поджог. Я прокрутил в голове это слово и его последствия.
— Это бессмысленно, — сказал я. — Кто захочет поджигать хранилище? — Индустрия ночных развлечений была жестокой, но большинство игроков избегали прямых преступлений, если только они не состояли в мафии. А если они и были в мафии, то тип заведения, которым они управляли, значительно отличался от моего; в нем не было никакой угрозы.
— У меня есть свои враги. Как и у Вука. И у тебя тоже. — Алекс говорил со скукой в голосе, как будто мы обсуждали погоду, а не поджог. — На поиски преступника уйдет время, но я найду его.
Наконец-то это произошло — ледяная ярость, которая не соответствовала внешнему спокойствию Алекса. Кто бы ни был виновником, его ждали страшные муки, как только он выследит его.
— У меня нет врагов, — сказал я. Конкуренты — да. Люди, которым я не нравлюсь, — безусловно. Но враги? Я не был в мафии. Я не знал людей, которые хотели бы убить меня или причинить вред близким мне людям.
— У каждого богатого и публичного человека есть враги, даже если он об этом не знает, — сказал Алекс. Он постучал по часам: прошло десять минут. — Я займусь вредителем. Ты займешься восстановлением помещения.
Я забыл о предстоящем решении относительно будущего клуба; я был слишком отвлечен Слоан и этой встречей с Алексом.
Кай был прав насчет моих страданий, но если я не найду способ заморозить время, то никогда не смогу запустить клуб к сроку.
Так я и сказал Алексу.
— Это не имеет никакого отношения к нашей ситуации, — сказал он, снова проверяя часы. — Не ты ли сказал Марковичу, что все будет сделано, несмотря ни на что? «Если ты откажешься, клуб все равно откроется. Если я не обеспечу сохранность хранилища, то найду другое место. Это не идеальный вариант, но в бизнесе не всегда есть идеал. Главное — добиться своего, и я добьюсь этого с тобой или без тебя».
Я помрачнел. Было жутко слышать, как мой разговор с другим человеком цитируется дословно.
— Ты хотел иметь что-то свое; что ж, это твой шанс, — сказал Алекс. — Если, конечно, ты не солгал и не основал клуб только ради наследства. Если это так, то я сильно в тебе ошибся, а я не люблю ошибаться. — Его зеленые глаза сверкнули предостережением. — Прими решение до полудня первого января.
Он встал и оставил меня одного в своем кабинете, его слова повисли, как гильотина, готовая упасть.
Чтобы быстро расставить все по своим местам нет ничего лучше, чем получить выговор от человека, которому на тебя наплевать.
Может, Алекс и был заинтересован в клубе, но лично во мне не был заинтересован, и он сразу перешел к сути дела.
И он был прав. Клуб «Хранилище» начался как необходимость для получения моего наследства, но быстро превратился в проект страсти. Мне нравилось строить бизнес. Я любил острые ощущения, сложности и создание чего-то своего. Неужели я позволю произвольному сроку разрушить это?
Мне не нужно было ждать первого января, чтобы дать ответ; я получил его к тому времени, когда вернулся в Нью-Йорк.
Однако я не стал сообщать об этом Алексу: у меня было другое, гораздо более срочное дело. Завтра официально заканчивался мой испытательный срок со Слоан, и мне нужно было успеть связаться с ней до этого.
Встреча с Алексом заняла меня достаточно, чтобы притупить боль прошлой ночи, но когда в поле зрения появилось здание офиса Слоан, в душе вновь зародилась боль.
Я хочу расстаться.
Ты любишь меня, а я не чувствую к тебе того же.
Боль пронзила словно нож и осталась внутри. Другие мужчины, возможно, сдались бы, получив такой отпор, и я бы сдался, если бы думал, что она говорит всерьез. Но хуже, чем услышать эти слова из уст Слоан, было только видеть ее лицо, когда она их произнесла. Ее страдания отражали мои, и я ненавидел, сколько боли она должна была испытать, чтобы так бояться любви.
А может, я просто бредил.
В любом случае, это был еще не конец. До конца оставались считанные минуты, но у меня еще был шанс изменить ход игры и одержать победу. Эта надежда была единственным, что заставляло меня держаться, потому что мысль о том, что я могу потерять Слоан...
Этого не случится. Ты не потеряешь ее.
Я не мог. Не тогда, когда я только что нашел ее. Не тогда, когда потерять ее означало потерять важную часть себя.
Сердце болезненно заколотилось, когда я вошел в здание, но беспокойство сменилось растерянностью, когда я приехал в Kensington PR и обнаружил, что Джиллиан и несколько младших PR-агентов столпились у офиса Слоан, буквально прижав уши к двери.
— Что...?
— Шшш. — Джиллиан приложила палец к губам. Перри, — пробормотала она.
О, черт.
Я подошел к ней и заглянул в окно. Слоан не до конца закрыла жалюзи, что открывало разворачивающуюся внутри драму.
Перри Уилсон, сам гуру сплетен, бурно жестикулировал. Я видел его вживую всего второй раз и снова поразился тому, как обычно он выглядит.
Не считая фирменных светлых волос и розового галстука-бабочки, он мог сойти за любого случайного человека, которого я встретил на улице. Ростом он был не выше 165-167 см, его тощая фигура была втиснута в блейзер и джинсы. Для человека, который так много пишет, он был ужасно маленьким.