Однако его голос был достаточно громким, чтобы пробиться сквозь дверь.
— Я знаю, что это была ты. Это ты подбросила мне ложные слухи.
Слоан сидела за своим столом и наблюдала за ним со скучающим выражением лица.
— Перри, дорогой, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я публицист с законными деловыми проблемами. У меня нет времени на уловки, в которых ты меня обвиняешь. — Она постучала по своему телефону. — На тебя уже подали в суд за клевету. Не добавляй сюда еще оскорбления.
Лицо Перри стало такого же цвета, как и его галстук.
— У меня везде есть глаза и уши, Слоан. Они рассказали мне, что Тилли застала тебя за обсуждением интрижки на праздничной вечеринке у Руссо. Теперь глупые приспешники Сорайи забанили меня в социальных сетях, а иск о клевете — это полная чушь.
— Хорошо. Тогда тебе не стоит беспокоиться об этом, — сказала Слоан. — Что касается твоих глаз и ушей, то, возможно, следовало сперва проверить факты, прежде чем загружать пост. На дворе двадцать первый век, Перри. Если ты не можешь справиться с двадцатидвухлетней девушкой и ее фанатами, тебе стоит сменить профессию. Я слышала, что Fast and Furriness ищут нового копирайтера.
Перри затрясся от негодования.
— Тебе это с рук не сойдет.
— Пожалуйста, избавь меня от клишированных реплик злодеев. — Слоан вздохнула. — У меня есть клиенты, которыми нужно заняться, а у тебя есть рекламодатели, которых нужно успокоить, пока они все не покинули твой тонущий корабль.
Блогер был в такой ярости, что его голос упал почти до неслышимости, и до меня доходили лишь обрывки того, что он говорил дальше:
Сука... проверь своего звездного клиента... не говорю уже о том, с кем ты трахаешься.
Джиллиан и другие пиарщики разбежались от двери. Через минуту Перри ворвался в торнадо розового цвета и одеколона.
— Привет, чувак. — Я хлопнул его по плечу с такой силой, что он споткнулся, когда проходил мимо. — Жаль слышать о твоих проблемах. Удачи тебе в Fast and Furriness.
Перри возмущенно пискнул, но ему хватило ума не вступать со мной в физическую конфронтацию. Он топал к лифту, похожий на ребенка, закатывающего истерику, и я не мог поверить, что это тот самый человек, который за многие годы причинил столько страданий столь влиятельным людям.
Это было все равно что заглянуть за занавес и увидеть настоящего Волшебника страны Оз. Разочаровывающе.
Джиллиан хихикнула и не стала меня останавливать, когда я вошел в кабинет Слоан и закрыл за собой дверь.
С уходом Перри жесткость с ее плеч спала, но они снова напряглись, когда она увидела меня.
Слоан была явно измотана, но даже с тусклыми фиолетовыми пятнами под глазами и напряженными линиями у рта она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Это не имело никакого отношения к ее внешности, а было связано с тем, какой она была.
Умная, яростная и полностью моя.
Я должен был понять это раньше, и я буду ждать вечность, пока она тоже это поймет.
— Значит, с Перри все кончено, да? — спросил я.
Странно было говорить о такой банальной вещи, как Перри, когда опустошение от вчерашнего разговора еще не до конца улеглось. Обломки плавали вокруг нас, каждый служил молчаливым напоминанием о том, что было поставлено на карту.
Однако, если я сразу же начну говорить о том, зачем я здесь, Слоан точно не выдержит. Мне нужно было успокоиться, и, честно говоря, я был рад любому предлогу, чтобы поговорить с ней снова, независимо от темы.
— Пока что, но такие, как он, всегда находят способ выжить. — Слоан постучала ручкой по столу, ее глаза насторожились. — На сегодня у нас не запланирована встреча.
— Нет, не запланирована.
Стук. Стук. Стук.
Нервный ритм отражал напряжение, витавшее в воздухе. Оно было настолько сильным, что я чувствовал его вкус, и хотя мне хотелось схватить ее и зацеловать до смерти, я должен был действовать с умом.
У меня был последний шанс, и я не собирался его упускать. Слоан сглотнула.
— Ксавьер...
— Не волнуйся. Я пришел не для того, чтобы устраивать сцену. — Я засунул руки в карманы и сжал их в кулаки, чтобы не потянуться к ней. — Я пришел сказать тебе три вещи. Во-первых, сегодня утром я встречался с Алексом по поводу пожара. Он сказал, что это был поджог.
Стук прекратился. Я практически видел, как крутятся колесики в ее голове, пока она обрабатывает эту информацию.
— Поджог. Кто?
— Пока неясно. — Я подвел итог встречи для нее. — Это Алекс, так что он разберется и установит меры предосторожности, чтобы ничего подобного не повторилось, пока я буду ремонтировать клуб.
Слоан замерла, в ее глазах вспыхнуло удивление и настороженная надежда, которая подлила масла в огонь. Надежда означала, что ей не все равно, а если ей не все равно, значит, шансы на победу в предстоящей авантюре бесконечно велики.
— Это второе, — сказал я уже спокойнее. — Я продолжаю работу над «Хранилищем». Вы с Алексом оба были правы, и мне все равно, если я пропущу срок и не получу свое наследство. Клуб больше не для этого. Мне просто нужен был пинок под зад, чтобы понять это. — Сардоническая улыбка заиграла на моих губах. — Или два.
Во взгляде Слоан мелькнула еще одна эмоция, которую я не смог назвать, прежде чем она замаскировала ее.
— Хорошо. Нет смысла растрачивать усилия, которые ты уже приложил.
— И последнее. — Я сделал шаг ближе, не сводя с нее глаз. — Наш испытательный срок заканчивается только завтра, а значит, мы еще не закончили. Не официально.
Слоан крепче сжала ручку.
— Я уже приняла решение.
— Это не считается, когда еще есть время передумать.
Ее рот дрогнул на долю секунды, а затем сжался в прямую линию.
— Не усложняй.
В ее голосе звучала боль, и этого было достаточно, чтобы подстегнуть меня. Мне было неприятно видеть, как ей больно, но, если это означало, что я достучусь до нее, я готов был терпеть.
— Я постараюсь настолько, насколько только смогу, — яростно сказал я. — Я люблю тебя, Слоан, и если ты думаешь, что я так просто отпущу тебя, то ты ошибаешься. Я провел половину своей жизни, убегая от трудностей и выбирая легкий путь, потому что никогда не хотел ничего настолько, чтобы работать ради этого. — Я сглотнул. — Потом я встретил тебя и наконец понял, что люди имели в виду, когда говорили, что за любовь стоит бороться. Я знаю, это звучит как клише, и если бы ты услышала это в фильме, то, скорее всего, написала бы о нем язвительную рецензию, — Слоан подавила смешок, — но я действительно так думаю. Я научился бороться за то, что важно, и в этом мире для меня нет ничего важнее тебя. Ни клуб, ни мое наследство, ни моя репутация.
Я сделал еще один шаг, отчаянно желая прикоснуться к ней, но зная, что не могу.
— Я знаю, что ты боишься, — сказал я. — Черт, я тоже. Я никогда не был влюблен и никогда не хотел быть влюбленным. Я понятия не имею, что люди делают в таких ситуациях, и, наверное, поэтому я здесь, выставляю себя на посмешище. — В моем голосе проскользнул намек на самоуничижение. — Если ты действительно ничего ко мне не чувствуешь, то я это принимаю. — Даже если это убьет меня. — Но если чувствуешь, хотя бы самую малость, то не делай того, что делал я. Не убегай от того, что возможно, лишь потому что боишься этого.
Это было прямолинейно, но Слоан всегда лучше всего реагировала на прямоту. Это была одна из многих вещей, которые я в ней любил.