Он кивнул, я ушел, и на этом все закончилось. Это была самая быстрая и легкая встреча с тех пор, как мне пришла в голову идея создания хранилища.
Честно говоря, это могла быть и онлайн встреча, но я хотел лично проверить Вука и убедиться, что у него все в порядке после пожара. Очевидно, так оно и было.
Выходя из особняка, я вспомнил имя Аяны, написанное жирными черными буквами. Он так сильно сжимал ручку, что в бумаге образовалась крошечная дырочка.
Может, он и не в порядке, но меня это не касалось.
У меня и без того хватало забот, так что я отложил странный интерес Вука к супермодели в сторону и просто записал себе, что Аяна должна присутствовать на торжественном открытии, несмотря ни на что.
Быть влюбленной было странно.
Общий ритм моих будней оставался неизменным — я по-прежнему ходила на работу, тусовалась с друзьями и справлялся с дикими требованиями клиентов, — но детали изменились. Они стали мягче, плавнее, как лунный свет, проскальзывающий между жесткими жалюзи моей жизни.
Мне стало легче улыбаться, и сложнее злиться. Воздух был свежим, а мои шаги были легче. Все казалось более терпимым, когда я знала, что, что бы ни случилось, есть кто-то, кто называет меня своей, а я его — своим.
Иногда по утрам я валялась в постели с Ксавьером, вместо того чтобы рано вставать на йогу; иногда, по его предложению, погружалась в фильмы ужасов (уморительно — герои ужасов были почти одинаково тупыми) и черно-белые комедии (не в моем вкусе). После обеда я перекусывала либо за рабочим столом (в особенно напряженные рабочие дни), либо в ряде все более очаровательных бистро, которые находил Ксавьер.
Рутина превратилась в череду предложений, а каждое предложение становилось еще более волшебным, когда в нем участвовал Ксавьер.
Я была отвратительно счастлива, но, несмотря на это, в моей жизни оставалось несколько неровностей, которые нужно было сгладить.
Одной из них была ситуация с Пен и Реей.
Через две недели после встречи с Каролиной в Le Boudoir я получила письмо с просьбой встретиться с ней в пентхаусе моей семьи. Ксавьер уехал к Вуку, так что я явилась одна, и мое сердце слегка екнуло при виде здания, которое я называла домом половину своей жизни.
Оно выглядело точно так же, как и в прошлый раз, вплоть до охотничьего зеленого навеса и растений в горшках у входа.
— Мисс Слоан! — швейцар встретил меня удивленной улыбкой. — Рад снова видеть вас. Прошло много времени.
— Привет, Кларенс. — Я улыбнулась в ответ, странно тронутая тем, что он помнит меня после стольких лет. Он приносил мне маленькие конфетки каждый раз, когда я приходила домой из школы. Отец запрещал мне есть слишком много сладостей, и он был в ярости, когда нашел несколько фантиков в моей комнате. Я солгала и сказала, что купила конфеты в школе. — Прошло много времени. Как поживает Николь?
— Отлично. — При упоминании дочери он засиял еще ярче. — Она учится на первом курсе Северо-Западного университета. Факультет журналистики.
Мы поболтали еще несколько минут, пока не спустился еще один жилец и не попросил вызвать такси. Я попрощалась с Кларенсом и поднялась на лифте прямо в пентхаус. Я не узнала домработницу, открывшую дверь, но когда я шла за ней по коридорам, мне пришлось побороть неожиданный приступ ностальгии.
Картины маслом. Кремовые мраморные полы. Аромат лилий каллы. Словно кто-то сохранил дом моего детства в позолоченной капсуле времени, и хотя я не скучала по жизни здесь, мне не хватало тех счастливых моментов, которые я пережила, когда росла.
Конечно, их было не так много, и они так или иначе омрачались моим отцом или сестрой.
Этого было достаточно, чтобы вернуть меня к реальности.
Я тряхнула головой и отмахнулась от последних крупиц понятной, но нежелательной сентиментальности, прежде чем войти в гостиную, где меня ждали отец и Кэролайн.
Очевидно, Кэролайн поговорила с ним, как и обещала, но никто из них не счастлив был видеть меня. Ничего страшного, я тоже не была в восторге от встречи с ними, хотя и была немного удивлена, увидев отца дома в будний день. Я полагала, что это один из плюсов управления собственной компанией.
Я села на диван напротив них и нахмурила брови. Мне до смерти хотелось задать тысячу и один вопрос о Пен, но я не хотела давать им преимущество, заговорив первой.
Напряжение витало вокруг нас несколько минут, прежде чем Кэролайн уступила.
— Я обсудила ситуацию с Пенелопой с Джорджем, — сказала она без предисловий. — Он согласился, что она несостоятельна. Поэтому мы решили, что, несмотря на первоначальные условия твоего ухода из этой семьи, для всех сторон будет... выгодно, если ты возобновишь общение с Пенелопой. — Кэролайн говорила так, словно кто-то сдирал с нее кожу с каждым словом.
— Но давай проясним. Это не повод для того, чтобы ты снова влезла в нашу семью. — Глаза моего отца пылали под густыми седыми бровями. — Ты проявила неуважение к нам, опозорила нас и проигнорировала, когда мы предоставили тебе возможность исправиться. Однако... — Его злость усилилась, когда Кэролайн бросила на него взгляд. — Пенелопа явно привязана к тебе, поэтому ради нее мы готовы дать тебе некоторую свободу действий, если ты будешь вести себя подобающим образом.
— У меня нет намерения прокладывать себе путь обратно в эту семью, — холодно сказала я. Сама идея была смехотворной. — Я прекрасно справляюсь сама, так что позволь мне внести ясность. Единственная причина, по которой я здесь, — это Пен. Она — единственный Кенсингтон, с которым я хочу иметь что-то общее, и я не заинтересована в том, чтобы ворошить прошлое. Ты предал меня, я опозорила тебя... Мне все равно. А теперь давай перейдем к истинной причине, по которой мы здесь, хорошо?
Я не беспокоилась о том, что они меня выгонят. Они проглотили огромное количество гордости, просто попросив меня приехать, и не стали бы выбрасывать это на ветер, прежде чем скажут то, что хотели сказать. Лицо отца приобрело завораживающий оттенок пурпура. Он вывел меня из равновесия в больнице, но тогда я не планировала встречаться с ним или противостоять ему. В этот раз я была готова, но меня больше не волновало, что я буду ввязываться в это больше, чем нужно.
За время, прошедшее с момента госпитализации Пен до настоящего момента, я достаточно окрепла, чтобы не позволять ему доставать меня одним лишь фактом своего существования.
— Мы готовы позволить тебе увидеться с Пенелопой на наших условиях, — жестко сказала Кэролайн, привлекая мое внимание к себе. Я вздрогнула от ее слов, но промолчала, пока она не закончила. — Точнее, раз в месяц в заранее оговоренное время, дату и место по нашему выбору.
— Раз в неделю, в заранее определенное время и дату, которую мы сами выберем. — Я покачала головой, когда она открыла рот, чтобы возразить. — Пен девять лет. Она на домашнем обучении, а значит, у нее не так много возможностей общаться с детьми своего возраста. Вы с Джорджем редко бываете дома, и вы уволили единственного человека в этом доме, который относится к ней как к нормальному человеку. Самое меньшее, что вы можете сделать, — позволить ей иметь право голоса в своей жизни.
В комнате воцарилось молчание.
Кэролайн взглянула на Джорджа. На его лбу запульсировала заметная жилка, но он выдавил из себя согласие.
— Хорошо. Раз в неделю, в выбранное вами время, дату и место. — Он резко встал, его фигура излучала едва подавляемый гнев. — Мы закончили.