Я выросла в зависти и обиде на Джорджию за то, что она была любимицей нашего отца и так хорошо играла роль идеальной дочери и светской львицы, в то время как мне с трудом удавалось делать то же самое. Она всегда получала то, что хотела, и я считала, что этому можно позавидовать. Только сейчас я поняла, что моя зависть была неуместной, потому что Джорджия никогда не была довольна тем, что у нее было; она была счастлива только тогда, когда отбирала что-то у других людей. Она всю жизнь пыталась победить в невидимых соревнованиях с другими, потому что это позволяло ей чувствовать свое превосходство, в то время как на самом деле ее игры во власть были высшим признаком неуверенности в себе.
Если бы она по-прежнему была мне небезразлична как сестра, я бы попыталась ей помочь, но я этого не сделала. Этот мост давно сгорел.
— Ты ошибаешься. Я кое-что сделала, — спокойно сказала я. — Я доказала, что твой муж — лживый подонок, хотя я правильно догадалась, что это не имеет значения, если тебе понадобилось столько времени, чтобы признать его недостатки. Если ты хочешь остаться с ним, пожалуйста. Если ты захочешь однажды развестись с ним, сделай это. Нет необходимости говорить мне об этом, потому что мне действительно все равно. Но я надеюсь, что ради вашего будущего ребенка он будет относиться к нему лучше, чем к кому-либо еще в своей жизни. Иначе он узнает, что дети не всегда так снисходительны, как жены.
Джорджия резко вдохнула, но я не стала дожидаться ответа.
Я вышла за дверь и не оглянулась.
ГЛАВА 46
Следующие четыре месяца прошли в вихре встреч и строительства днем и свиданий или ужинов по вечерам.
За это время мы со Слоан вошли в негласный ритм пребывания друг у друга дома. Одну неделю я ночевал в ее квартире, на следующей она поселялась в моем городском доме. Я подарил ей собственный шкаф, чтобы ей не приходилось таскать свои вещи через весь город, а она добавила мою любимую марку эспрессо в свою кладовую, чтобы я мог получать кофеин, не покидая ее дома. Это были тихие вехи, которые прошли без фанфар, но они поддерживали меня во время самого суматошного, вызывающего седые волосы сезона в моей жизни. Задержки подрядчиков, проблемы с таможней, взрыв паровой трубы неподалеку, который на целую неделю перекрыл нам доступ к хранилищу, — проблем хватало на протяжении всего процесса ремонта и строительства, и это не считая огромного эго, с которым мне приходилось иметь дело на стороне маркетинга.
— «Хранилище» находится под землей, — сказал я второму помощнику одной рок-звезды. — У него нет вертолетной площадки... Нет, к сожалению, мы не можем построить ее до открытия. Да, я позабочусь о том, чтобы у нас была охрана, чтобы его не завалили фанаты в десяти футах между его машиной и входом.
Я бросил предупреждающий взгляд на Слоан, которая ухмылялась, сидя рядом со мной на диване. Она занималась рассылкой приглашений на вечеринку, но я настоял на том, чтобы разделить с ней обязанности по работе с гостями, потому что у меня были личные отношения со многими из них.
Я глубоко сожалел об этом решении.
Однако, если отбросить строительные проблемы и самовлюбленных гостей, подготовка к открытию «Хранилища» прошла в основном по плану. Пожаров, слава Богу, больше не было, как и серьезных аварий и травм. Взрыв паровой трубы нарушил наши и без того сжатые сроки, но моя команда справилась с этим, держась за зубами.
За день до моего тридцатого дня рождения мы все еще клали отделочную плитку в ванных комнатах, но...
Мы все сделали. Все.
На следующий вечер, после десятков бессонных ночей и сокрушительных сомнений в себе, «Хранилище» официально открылось, официально открылось еще до того, как часы пробили полночь, и я перевел дух.
Двести пятьдесят самых богатых и влиятельных людей города заполнили обновленное помещение, потягивая коктейли у оригинальных шестидюймовых стальных стен и любуясь столетней латунной люстрой.
Все до единого человека ответили «да». Здесь были Аяна и модная публика, Изабелла и издательские тяжеловесы, Доминик и бароны Уолл-стрит, и многие другие. Все крупные развлекательные и светские издания были в курсе событий, потому что сегодня в одном месте собралось больше титанов бизнеса, политики, знаменитостей и искусства, чем на последнем Балу Наследия.
Я никогда не испытывал такой гордости.
Ночь еще только начиналась, и было еще сто вещей, которые могли пойти не так, но тот факт, что я зашел так далеко, означал все.
Неважно, как завтра решит комиссия по наследству, я создал свой бизнес и наследие, и никто не мог отнять у меня достижения.
— Вы не видели владельца? У меня есть для него сообщение.
Я повернулся, мой рот изогнулся в улыбке, когда в поле зрения появилась Слоан, выведя меня из задумчивости. Я уединился в задней комнате, прежде чем начать общаться, но гости могли подождать еще немного. Им было чем развлечься. Слоан шла ко мне в переливающемся серебристо-белом платье и туфлях на каблуках, от которых ее ноги казались длиннее. Ее волосы рассыпались волнами по плечам, а в глазах блестели нотки озорства, когда она подошла ко мне.
Неважно, сколько раз я просыпался с ней по утрам и сколько раз засыпал рядом с ней, — от ее вида у меня никогда не перехватывало дыхание.
— Я не знаю, где он, но с радостью передам сообщение, — пробурчал я. Когда она прижала руку к моей груди, моя кровь запылала еще жарче, но я сохранил обманчиво непринужденную позу, пока ждал.
— Хорошо. — Слоан провела пальцами другой руки по моим волосам, поднесла мой рот к своему и мягко прижалась губами к моим.
Секунда. Две секунды. Три.
Поцелуй затянулся на третьем такте, прежде чем она отстранилась, оставив после себя вкус мяты и клубники.
— Передай это ему, — пробормотала она. — Поздравь его с днем рождения и поздравь с хорошо выполненной работой.
В моей груди затеплилось тепло, но я не смог удержаться от поддразнивания.
— С удовольствием, но не могли бы вы повторить это с самого начала? Я хочу убедиться, что понял все правильно.
Слоан закатила глаза, но улыбнулась.
— Только потому, что это такая важная ночь. — Она снова поцеловала меня, на этот раз глубже. — Ты сделал это, — сказала она, отказавшись от прежнего притворства. — Каково это?
— Довольно невероятно, и мы сделали это, — сказал я. — Я бы не справился без тебя.
Ее вера в меня поддерживала меня на протяжении многих неудач и разочарований последних четырех месяцев.
Она покачала головой.
— Я помогала, но все это стало возможным благодаря тебе. Не преуменьшай свои достижения. «Хранилище» — это твое детище. Ты ответственный за него.
Огонек тепла разгорелся в ревущее пламя.
— Я когда-нибудь говорил тебе, как сильно я тебя люблю?
— Раз или два, но я не против услышать это снова.
— Я люблю тебя, — пробормотал я. — Más que cualquier otra cosa en el mundo (прим. Больше всех на свете).
На этот раз я поцеловал ее, и пусть это будет долго.
Время со Слоан всегда таяло, и мы могли бы остаться в нашем маленьком уголке на заднем дворе навсегда, если бы один из гостей не заметил нас и не прервал, чтобы передать мне свои добрые пожелания.
— Нам, наверное, пора присоединиться к вечеринке, — сказала она после его ухода. Ее щеки раскраснелись от наших объятий, но я видел, что она снова включилась в работу. — Все здесь ради тебя. Мы отпразднуем это наедине позже.