Теккахоуни что-то проворчал в ответ. В тусклом звездном свете я не мог разглядеть его лицо, но ясно было, что он начинает злиться. Наверняка он думал о том, пытается ли Фестина лишь напугать его, или же действительно существует вероятность того, что флот может прибегнуть к суровым мерам.
Что касается меня, то я думал о том же самом. На Трояне Саманта постоянно прибегала к сфабрикованным угрозам в качестве средства для достижения своих целей. Она могла сказать королеве Истине, что флот требует того-то или настаивает на том-то, и никто никогда не знал, то ли Сэм действительно передает информацию, полученную от Высшего совета, то ли просто сочиняет. Много раз она говорила мне потом: «Конечно, на самом деле ничего этого не было, Эдвард, но, знаешь, забавно порой видеть, как многого я могу добиться».
Зилипулл начал глухо ворчать задолго до того, как мы добрались до места преступления. Судя по тому, как он сопел – громко и через нос, – я понял, что он чует запах крови убитого воина. Я положил руку ему на плечо и шепотом спросил:
– Можешь сказать, кто это был?
Он покачал головой.
– Кишки слишком воняют. Знаю я своих друзей по запаху кожи, не потрохов.
Даже когда мы вышли на поляну, он не смог опознать мертвого воина по запаху. Ему пришлось подойти прямо к трупу и взглянуть на морду мертвеца, пока один из полицейских светил ему фонариком.
– Вифтим это, – наконец сказал Зилипулл. – Вифтим из улья Силивон.
«Вифтим» означало «всегда готовый», а Силивон – небольшое озеро, неподалеку от которого в свое время находилось имение Истины. Возможно, именно поэтому улей Вифтима взял себе это имя – в память о давно погибшей королеве.
Я хотел объяснить это женщине-полицейскому, которая записывала показания Зилипулла. Кто-то ведь должен был сказать ей, что все имена здесь что-то значат, а не являются пустым набором звуков. Но я опасался, что она лишь посмотрит на меня так, как обычно смотрят полицейские, совершенно непонимающим взглядом – с чего я взял, что подобное может иметь хоть какое-то значение?
Но все же нужно было ей об этом сказать. Обязательно.
Глава 16
ЗНАКОМЛЮСЬ С БАЛРОГОМ
Полицейские занялись осмотром места преступления, устанавливая большие яркие прожектора, делая голографические снимки и все такое прочее. Капитан Теккахоуни отвел нас в сторону, а затем начал с кем-то связываться по портативному коммуникатору. Я не знал, с кем он разговаривает – он ушел на дальний конец поляны, так что мы не могли слышать его слов, – но иногда он наклонялся вперед, чуть ли не крича в экран, а иногда откидывался назад с совершенно бесстрастным выражением лица, словно общался то с подчиненными, то с начальством, рассказывая всем о смерти Вифтима.
– Чушь и ничего, – проворчал Зилипулл. – Никогда не интересовались вербовщиками раньше. Могу я поклясться, и сейчас ничего, кроме делания вида.
Адмирал Рамос покачала головой.
– На этот раз вербовщики совершили убийство.
Вибриссы воина дернулись.
– Похищают мандазаров, убивать тоже могут.
– Нет. – Фестина покачала головой. – Похищения и промывка мозгов – отвратительное дело, но последствия хотя бы поправимы – стоит снова собрать всех в смешанных ульях, и они вернутся к прежнему сбалансированному образу жизни. Даже если бы это было не так, убийство – намного более серьезное преступление, чем все то, чем вербовщики занимались прежде. Убийство наверняка привлечет внимание Лиги Наций.
– Лига? – Голос Зилипулла был полон горечи. – Ничего, ничего, ничего они не делают.
Адмирал снова покачала головой.
– Они делают только одно, причем безупречно: не позволяют опасным формам жизни путешествовать от одной звездной системы к другой. Для наиболее высокоразвитых рас Лиги люди и мандазары – не более чем бактерии, на которые можно не обращать внимания, пока они не начинают доставлять неприятности вроде болезни. И даже в этом случае Лига не тратит силы на то, чтобы нас истребить, – она просто не дает нам распространяться.
Зилипулл собрался было продолжить спор, но я заставил его замолчать, приложив палец к его носу. Мне вовсе не хотелось, чтобы он поднимал шум в присутствии полицейских – те считали мандазаров нарушителями спокойствия, и ни к чему было это мнение подтверждать.
– Поверь мне, Лиге абсолютно наплевать на то, что низшие существа похищают друг друга и промывают друг другу мозги. – Адмирал, понизив голос, обращалась к Зилипуллу. – Высшие эшелоны Лиги слишком высокомерны, и их образ мысли чересчур чужд нам, так что будь уверен, их не беспокоят подобные мелочи. Однако убийство – это другое. Умышленное убийство разумного существа автоматически причисляет убийцу к неразумным – и если правительство не уделяет должного внимания контролю за неразумными тварями, оно тоже объявляется неразумным.
Она махнула рукой в сторону полицейских, сосредоточенно выковыривавших из земли окровавленные стрелки.
– Власти Целестии могли делать вид, что ничего не замечают, пока вербовщики просто порабощали местное население, но ни одно правительство не может игнорировать преднамеренное убийство. Лига этого не допустит. Если полиция не приложит всех усилий к тому, чтобы поймать убийцу, все обитатели Целестии могут быть объявлены неразумными – что означает прекращение любых связей с планетой до проведения соответствующих оздоровительных мер. И я имею в виду отнюдь не блокаду силами внеземного флота, который просто берет корабли под арест; Лига по-настоящему будет играть мускулами, уничтожая целые экипажи, пока смысл ее действий не дойдет до каждого.
Я кивнул.
– Так же, как они убили всех на «Иве».
– Что? – Фестина резко повернулась ко мне. – Что произошло на «Иве»?
Она заставила меня рассказать ей все – про вечеринку, королеву, нанитов, черный корабль, даже про то, как женщина в костюме адмирала умерла, целуя меня. Сейчас, когда полицейские осветили поляну, я увидел, что настоящая адмирал Рамос вовсе не похожа на нее и лишь в темноте мне казалось, будто я встретил привидение. Тем не менее я испытывал крайнее смущение, когда рассказывал о том поцелуе – словно я был одним из тех, кто использовал голографические костюмы, чтобы заниматься грязными делами в облике знаменитостей. Я заикался и извинялся, говоря, что поцелуй был не моей идеей, но его страстно хотела отчаявшаяся женщина-Адмирал остановила меня, подняв руку, и затем погладила меня по щеке.
– Все нормально, Эдвард. – Она улыбнулась. – К тому же ты такой симпатичный, что любой бы отдал жизнь ради того, чтобы поцеловать тебя хотя бы раз.
Гм… Наверняка ее последние слова были лишь шуткой.
Едва я успел закончить свой рассказ, как за моей спиной послышался свистящий звук. Я быстро повернулся, решив, что это, возможно, Ларри вернулся для нового захода; Фестина встала в боевую стойку. Даже Зилипулл щелкнул выставленными вперед клешнями.
Однако источником звука оказалась женщина в инвалидном кресле.
Конечно, обычные инвалидные кресла не издают подобного свиста, но у этого под сиденьем был вмонтирован маленький двигатель, способный приподнимать его на полметра над землей, так что оно могло лететь вдоль склона холма, не цепляясь за ветки и кусты. Медленно и плавно кресло приблизилось к нам; из-за отбрасываемых деревьями теней я не мог отчетливо видеть женщину – за исключением ее ног. Они светились тускло-красным, словно угли в костре, одна целиком до пояса, другая от ступни до колена. Свечение казалось туманным и расплывчатым; по мере того как кресло с женщиной приближалось ко мне, становилось видно, что ее кожа покрыта чем-то вроде толстого слоя светящегося мха.