Что со мной не так? Не следовало ли мне рыдать, горевать и все такое прочее? Но самое большее, что я мог, – снова и снова дотрагиваться до собственных губ, как будто если бы я в точности вспомнил тот поцелуй, то, возможно, начал бы испытывать все то, что на моем месте испытывал бы любой нормальный человек.
Но нет. Лишь тупое ощущение пустоты и безнадежности.
Какое-то время спустя я решил, что капитан все же не должен вести себя подобным образом. Хороший капитан не бродит с мрачным видом от стены к стене; хороший капитан заботится о своем корабле. Возможно, кто-то из членов экипажа перед смертью забыл выключить воду или оставил включенную кофеварку. Моя работа на базе заключалась как раз в том, чтобы следить за подобными вещами. Так что я решил пройтись по «Иве», обследовать каждый ее квадратный сантиметр, надеясь, что, возможно, найду себе какое-нибудь занятие вместо того, чтобы просто сидеть в одиночестве и тоске.
Вот так я и обнаружил королеву. Настоящую. Если не считать того, что она была мертва, как и весь экипаж.
Ярко-зеленые ядовитые железы королевы ничем не отличались от тех, что и на голограмме, которую я видел в кают-компании. Скорее всего, капитан просто сфотографировал королеву, сидевшую в корабельном трюме.
Судя по тому, как выглядел трюм, королева там не просто сидела – она пыталась разодрать стены клешнями. Трудно представить, что существо из плоти и крови может оказаться настолько сильным, чтобы вырвать целые куски металлопластика, но дальняя переборка была вся искромсана, так что в дырки свободно проходил кулак.
Стены трюма выглядели ужасно, но клешни королевы гораздо хуже, острые их концы затупились. Что касается панциря, то он потрескался, словно ореховая скорлупа, и сквозь трещины в панцире все еще сочилась густая коричневая кровь.
Честно говоря, внешний облик королевы едва не вызвал у меня приступ дурноты. Но с другой стороны, хорошо, что она уже не в состоянии была крушить стены.
Почему ее везли на «Иве» одну, без сопровождающих? Королевы приходят в бешенство, если их не доить каждый день. Ее ядовитые железы напоминали два раздутых баллона, торчавших там, где хвост переходил в туловище; оба мешка выделялись ярко-зелеными пятнами на фоне ее желтого тела, так что невозможно было не заметить, насколько они полны. Королева Истина когда-то рассказывала мне, что, если не подоить ее хотя бы в течение нескольких часов после того, как созреет яд, боль подобна вонзающемуся в плоть кинжалу, а у этой…
Но это не королева Истина. И сейчас мне вовсе не хотелось думать об Истине, когда одна из ее царственных сестер лежала мертвой у моих ног. Кто она? Королева Стойкость? Доброта? Честь? Или одна из ожидавших своей очереди королев, сбежавших, когда Троян был ввергнут в гражданскую войну?
Откуда мне знать? Истина была единственной знакомой мне королевой. Придворный начальник протокола утверждал, что Истина будет чувствовать себя крайне оскорбленной, если я когда-либо взгляну на другую королеву.
Ее величество королева Истина неистово ревновала меня… но, с другой стороны, она точно так же ревновала всех своих супругов.
Глава 3
НАБЛЮДАЮ ЗА КОРОЛЕВОЙ
В ту ночь мне снились кошмары: на моих руках умирала женщина, но я не мог понять, то ли это адмирал с загримированным лицом, то ли Саманта. После ее смерти на моих руках осталась черная маслянистая субстанция. Посмотрев вверх, я увидел парящее над моей головой зеркало, в котором отражалось мое лицо… оказалось, что странная слизь покрывает и его толстым слоем. Внезапно маслянистая оболочка отделилась от меня, и нас стало двое – я сам и второй я, состоящий из липкой грязи, который разразился диким криком…
Потом был другой сон: по длинной дорожке, тянувшейся вдоль одной из стен дворца Истины, за мной гналась разъяренная королева. Мне постоянно преграждали путь люди, мандазары, фасскистеры, дивиане; мне приходилось обегать их или сбивать их с ног. Расстояние между королевой и мной, казалось, нисколько не сокращалось, она мчалась так, словно могла настигнуть меня в любой момент, но просто изматывала мои силы. То и дело она нацеливала на меня жала, которые опрыскивали меня ядом, словно пожарные шланги. В конце концов дорожка стала настолько скользкой от ярко-зеленого яда, что я поскользнулся и грохнулся на землю. Прежде чем я успел снова подняться, королева склонилась надо мной… Только это была не настоящая королева, а Саманта – ее голова на теле королевы…
Я проснулся в темноте, весь в холодном поту. Один в своей каюте. Один на корабле, дрожащий от пережитого во сне ужаса.
И именно тогда я окончательно понял, насколько может быть одинок человек. Возможно, в течение многих световых лет пути мне не суждено было увидеть ни единого живого существа.
Мысль об этом заставила меня содрогнуться. Я вдруг представил, что в любое мгновение кто-то поскребется в дверь и появится мертвая женщина, желая получить еще один поцелуй, но на этот раз это будет иссохший скелет, стонущий от голода и жаждущий моей плоти и крови. Или, может быть, это будет королева с окровавленными клешнями, пытающаяся проломить дверь и вонзить в меня жала лишь для того, чтобы облегчить боль в ее ядовитых железах.
Я затаил дыхание в ожидании скребущего звука, не в силах пошевелиться от страха. Но ничего не произошло. Мертвые не встают и не начинают ходить, даже если тебя повергает в панику мысль о том, что подобное возможно.
Прошло некоторое время, прежде чем я решился включить свет. Теперь было уже не так тяжело встать с постели и одеваться, возможно, не помешало бы отправиться в кафетерий и чего-нибудь выпить. Не спиртного – все-таки я был исполняющим обязанности капитана. Но говорят, будто бы после стакана горячего молока сразу чувствуешь себя лучше. Вроде мне прежде не приходилось пить горячее молоко, так что стоит попробовать.
В коридорах было тихо. И пусто. И полутемно – поскольку на «Иве» сейчас наступило ночное время. Я мог бы приказать компьютеру включить везде дневное освещение или играть веселую музыку, куда бы я ни шел, но подобным образом вряд ли удалось обмануть самого себя. В справочниках утверждается, что ночь и день на звездном корабле – лишь условные понятия, поэтому их можно менять местами и никто не заметит разницы. Однако я эту разницу чувствовал. Где-то в глубине души я ощущал неподдельную ночь, сгущавшуюся вокруг меня, словно она ждала долгие годы, чтобы подстеречь меня в одиночестве, и наконец у нее появился шанс схватить меня за горло.
Саманта наверняка не одобрила бы меня за подобные мысли. Обычно она закатывала глаза и смеялась: «Ты просто ребенок, Эдвард!» А я, как правило, смеялся в ответ и заявлял, что ребенок – это она, поскольку младше меня на целых десять минут. Но я знал, что действительно веду себя как ребенок, пугаясь того, чего на самом деле нет. В конце концов, мне было пятьдесят семь лет.
На полпути к кафетерию я все-таки свернул в сторону и направился к капитанской рубке. В любом случае, я был здесь хозяином и командиром, а не каким-то щенком, пытавшимся улучшить самочувствие стаканом горячего молока. В данный момент мне следовало посвятить себя исполнению обязанностей капитана, а не прятаться у себя в каюте. Кроме того, на капитанской койке сложнее было видеть дурные сны, не так ли? Капитаны не позволяют давать волю своему воображению.
– Мозг корабля, внимание, – громко объявил я, входя в капитанскую рубку. – Включить экран переднего обзора.
Половину одной из стен занимал большой монитор. Экран вспыхнул, показав безмятежное пустое звездное небо. Ничего, кроме космоса.
– Задний обзор.
Те же звезды в бесконечной черноте. Никаких преследующих нас кошмаров.