– Да, сэр. Мы следуем за вами.
Мы вшестером побежали через темные залы туда, откуда доносился сигнал бедствия. Несколько раз где-то дальше по коридору слышалось стрекотание станнеров, звук бегущих ног, голоса, выкрикивавшие приказы. Но нам никто не встретился, за исключением множества бесчувственных и мертвых тел. Никто не остановил нас, пока мы бежали из лазарета к покоям королевы Истины – откуда и шел сигнал.
Перед дверью валялись трупы личных охранников королевы. За ней лежала сама королева, обезглавленная убийцей, который успел выскользнуть из дворца во время возникшей суматохи. Голова Истины покоилась на большом блюде посреди ее собственного обеденного стола.
В нескольких шагах от него распростерлось на полу тело моей сестры, которую, судя по всему, ударили в сердце, когда она пыталась защитить королеву. Это Сэм подала сигнал бедствия… и, пока я тупо смотрел на льющуюся из ее груди кровь, писк прекратился. Я знал, что это значит – в ее теле уже не осталось биоэлектрической энергии, способной питать передатчик.
Флотский интендант как-то рассказывал мне, что эти передатчики могут извлекать энергию из тканей тела как минимум еще пять минут после смерти.
Я шагнул к телу Саманты. А затем меня схватили сзади – справа – сержант, один из его подчиненных – слева. Они пользовались лишь своими конечностями-чиджрит, но сейчас им вполне хватало сил, чтобы меня удержать.
– Мы ничем уже не можем помочь, – сказал сержант. Голос его звучал приглушенно из-за противогаза. – Никого не спасти.
– Неправда, – сказал я. – Кое-кого мы не посчитали. Невинность. Мою приемную дочь. Новую королеву.
У нее была во дворце потайная комната, но все же недостаточно потайная. Когда мы добрались туда, дверь была сорвана с петель взрывом. Ни следов борьбы, ни крови, ни желтого бездыханного тела: похоже, Невинности вообще здесь не было, когда явился убийца.
Где она могла находиться? Убежала и спряталась, как любая семилетняя девочка, или бросилась в бой, как подобает королеве? Первой моей мыслью было, что она могла отправиться ко мне в палату, чтобы спасти своего любимого папу Эдварда; но ведь она там не появилась, не так ли? Охранники увидели бы ее, как только она выбежала из дверей…
Они держали станнеры наготове к стрельбе. Единственный выстрел не свалил бы королеву, даже такую юную, как Невинность. Но пять выстрелов одновременно – вполне. И все они были в противогазах, так что даже если бы Невинность окружила себя облаком королевского феромона, это не имело бы никакого значения. Сейчас те же самые охранники ждали, когда я скажу им, где может скрываться Невинность. Они хотели, чтобы я повел их прямо к ней.
Сержант говорил, что во дворце мятеж. Но он не упомянул о том, на чьей стороне находится он сам.
– Куда пойдем, сэр? – спросил сержант. – Вы говорили, что здесь есть кто-то, кого нужно защищать?
Да, сержант определенно знал про Невинность, хотя и не должен был знать. И он также знал, что я настолько глуп, что наверняка попадусь в ловушку.
– Туда, – сказал я. – Я знаю, куда она пошла.
Дворец в Уншуммине был выстроен как каменное воплощение мандазарской королевы. Тело – центральный корпус, восемь ног – крылья здания, а наверху надстройка – клешни, тянущиеся по диагонали, которые заканчивались ротондами в форме полумесяца.
Имеются и два больших стеклянных купола, изображающих ядовитые мешки. На самом деле это крыши громадных теплиц королевской оранжереи: под правым куполом располагаются тропические растения, под левым – растения зоны умеренного климата. За оранжереей начинались джунгли, тянувшиеся на тысячу километров от Уншуммина.
– Она там, в оранжерее, – прошептал я. – Это ее любимое место.
Они кивнули и даже улыбнулись, словно все поняли. Естественно, я сказал неправду – Невинность никак не могла добраться из лазарета до оранжереи, оставшись незамеченной, но охранники готовы были мне поверить. Они следовали за мной, пока я не завел их в самую гущу деревьев и лиан, а затем неожиданно метнулся прочь через рощицу кошавских огненных дубов.
Деревья росли слишком плотно для того, чтобы охранники могли броситься за мной в погоню, а я двигался достаточно быстро для того, чтобы скрыться из виду, пока они успеют привести в действие станнеры. Сзади послышалось стрекотание оружия, но я ничего не почувствовал – учитывая темноту, прикрытие деревьев и противогазы на мордах охранников, вряд ли они могли хорошо прицелиться.
Противогазы имели еще одну положительную сторону – охранники не могли найти меня по запаху. Мандазарский воин настолько полагается на свой нос, что испытывает серьезные затруднения, когда его обоняние не действует. Зрение у мандазаров не хуже человеческого, и слух достаточно острый для того, чтобы услышать, как неуклюжая туша вроде меня продирается сквозь заросли, но без обоняния они теряются и становятся несколько более медлительными. Что было и к лучшему – после года болезни я тоже не слишком быстро перебирал ногами.
Мой план заключался в том, чтобы оторваться в оранжерее от солдат, а затем нырнуть в дверь и отправиться на поиски Невинности. Имелась лишь одна проблема: дверей было три. Пока я бежал через кусты, сержант послал троих своих спутников прикрыть выходы. Оставались еще двое для того, чтобы искать одного меня… и в их распоряжении имелось все оружие.
Я уже говорил, что не принадлежу к числу тех, кто умеет пробираться в темноте, не издавая при этом ни звука. К счастью, большинство мандазаров в этом отношении еще хуже меня – трудно представить себе бесшумный бульдозер. Точно так же трудно представить себе мандазара, который умеет лазать по деревьям, – у крупных омаров никогда не было среди эволюционных предков обезьян. Воин обычно не ожидает нападения сверху – что зачастую верно и для солдат-людей, но представители нашего вида все же более предусмотрительны.
Я начал взбираться по дереву с толстыми ветками, его кора напоминала заплесневелый сыр – твердая внутри, но внешний слой походил на мягкий пух. Пахло от нее тоже заплесневелым сыром, во всяком случае чем-то заплесневелым, даже прогнившим. Меня отнюдь не радовала перспектива измазаться этой дрянью, зато легко было цепляться за нее пальцами. Без особого шума я поднялся на высоту примерно полутора этажей над землей, а затем устроился в тени между большим суком и стволом.
Подо мной осторожно прошел сержант. Я подумал было прыгнуть ему на голову, но отказался от своих намерений – учитывая, сколько времени я провел без практики, вряд ли мне удалось бы мгновенно свалить его с ног. В любом случае, я наверняка наделал бы шума. Другой воин, искавший меня, был недалеко, и даже если бы мне удалось прикончить сержанта, меня бы оглушили выстрелом, прежде чем я успел бы сбежать.
Вместо этого я подождал, пока охранники окажутся в дальнем конце оранжереи, а затем начал осторожно перебираться с дерева на дерево. Все разновидности деревьев были собраны вместе, и садовники подрезали ветви так, что они росли в стороны, а не вверх. Я мог без особого труда перелезать с одного дерева на другое, приближаясь к двери, которая вела в главную часть дворца. Мое передвижение нельзя было назвать абсолютно бесшумным, но и в самой оранжерее отнюдь не было тихо. Там обитали птицы, мелкие пташки, каких можно найти по всему Трояну. Сэм рассказывала, что перья троянских птиц развивались иначе, чем у земных, – что-то у них было не так с аэродинамикой, поэтому местные птицы не могут летать, если превосходят размерами синиц. Те, что жили в оранжерее, были еще мельче, вроде колибри, и при виде мечущихся в темноте фигур они носились вокруг словно осы, из-за чего повсюду шелестела листва. Стоило мне сделать шаг, как я спугивал одно из маленьких созданий, заставляя его перелетать на другое дерево; воины же поднимали в воздух целые стаи, не говоря уже о том, что некоторые особо нервные птицы начинали вдруг отчаянно щебетать без каких-либо видимых причин.
Между мной и путем к бегству находился всего один охранник. В противогазе он не мог учуять мой запах, в темноте – разглядеть, а на фоне создаваемого птицами шума – слышать. Но все могло измениться, если бы я спрыгнул с дерева и попытался пересечь разделявшее нас пространство. Шансы пятьдесят на пятьдесят добраться до него, прежде чем он успеет выстрелить из станнера, и еще менее вероятно было, что смогу завалить его, прежде чем появятся его дружки.