Она щёлкнула языком, надеясь, что Франкль её поймёт. «Я твой друг. Ешь спокойно».
– Что ты делаешь? – спросил Торн. – А как же моя голяшка?
– Съешь мой обед, если ты голоден. На кону стоит кое-что посерьёзнее, чем твой желудок.
Торн взглянул на Лили как на ненормальную:
– Что же?
Лили заправила за ухо прядь волос и поманила к себе Йору, мать Франкля. Йора ткнулась носом ей в подбородок, и девочка рассмеялась.
– Что важнее: сытный обед сегодня или хороший пёс следующие пятнадцать лет?
– А ты как думаешь? – буркнул Торн.
Лили достала из сумки сэндвич с курицей и протянула мальчику, но тот помотал головой и встал:
– Не надо. И вообще, я больше люблю свинину. – Он отошёл в дальний угол. Вид у него был жалкий, как у мокрого пса.
Но Торн нравился Лили, даже когда дулся. С самого начала он обращался с ней не как с маленькой калекой, а как с другом. Лили терпеть не могла излишнюю любезность. Доброта ей нравилась, а от чужой жалости девочка мгновенно вспыхивала.
Торн открыл вольеры, где тявкали остальные щенки, ожидая начала занятий. Лили отломила кусок сэндвича и украдкой сунула под скамью. Франкль осторожно его взял.
– Ну, начнём, – сказала Лили, взяла костыль и встала.
Она несколько раз щёлкнула языком, и щенята, проскочив у Торна между ног, сразу же уселись в ряд, виляя хвостами. Лили оглянулась и с удовлетворением увидела, что Франкль высунул из-под скамьи морду и передние лапы. Заметила она и виляющий хвост. Вот и хорошо. Узел постепенно развязывался.
Как только девочка повернулась к щенкам, дверь распахнулась. На пороге, тяжело дыша, стоял Биггин О’Салли.
– Принцесса, – сказал он, – идём со мной. Сейчас же.
– Что случилось?
– Не знаю. Я был на тренировочном поле, когда Радрик прислал Доффера с приказом всем как можно скорее собраться у Великого дерева. Зуб даю, беда.
Лицо у него было такое серьёзное, что Лили и не подумала улыбнуться:
– Да что такое-то?
Биггин О’Салли покачал головой и усадил девочку к себе в сани:
– Не знаю. Но догадываюсь.
Псы, почуяв страх хозяина, заскулили и с нетерпением натянули постромки. Биггин взглянул на Лили, и она прочла ответ в его глазах ещё до того, как он успел произнести:
– Война.
7
Лунная баллада
Биггин взял вожжи и повернулся к сыну, который стоял на крыльце. На лице у мальчика явственно читался ужас.
– Торн, найди Келви. Выводите боевых псов! Да пошлите весточки на Зелёный холм.
Но Торн словно примёрз к месту. Казалось, он был в таком же смятении, как щенки.
– Живей, парень!
Торн подскочил, запинаясь, выговорил «Хорошо» и погнал щенков обратно в вольер.
Биггин тряхнул вожжами и свистнул. Когда псы с лаем рванулись вперёд, у Лили возникло ужасное ощущение, что она, возможно, в последний раз видит Торна, псарню и своих любимых собак. Страх Биггина означал, что случилось нечто непредвиденное, и девочка не решалась спросить, что именно.
Армия лощин должна была напасть на твердыню Нага Безымянного, а не наоборот! Лили даже не представляла, как Клыкам удалось миновать стражу у Морских клешней, дозорных, стоящих на границе Зелёных лощин, и корабли, которые курсировали по Тёмному морю тьмы, высматривая врага. Мрачное лицо Биггина предупреждало, что вопросы задавать не стоит.
Сани со свистом пронеслись мимо школьных ворот и помчались вниз по холму, в Бан Рону.
Казалось, весь город набился в огромный Зал совета, совсем как во время суда над Кальмаром, с той только разницей, что теперь в Твердыне царила зловещая тишина.
Увидев Лили, люди расступились. Девочка взяла костыль, и Биггин помог ей вылезти из саней. Братьям она бы ни за что этого не позволила. Лили и Биггин зашагали к огромному стволу древнего дерева. Когда показался помост у корней, взгляд девочки невольно упал на тёмный отпечаток ладони, знаменующий свободу Кальмара.
На помосте они увидели Кальмара, Нию и Радрика с другими патрульными в чёрном. Патрульные целились из луков в стоящего перед ними Серого Клыка в доспехах и синем плаще. Он возвышался над лощинцами и был гораздо мощнее тех тварей, которых Лили видела раньше. Если бы не злобно искривлённая пасть и не горящее в глазах презрение, это существо выглядело бы величественно. На поясе у него висели пустые ножны.