Джаннер набрал сушняка и развёл большой костёр, чтобы согреться. Перестав дрожать, он наконец выяснил, что у него с собой. Рядом с мешком и подстилкой лежали лук и колчан с тринадцатью стрелами.
– Ха-ха, – мрачно произнёс Джаннер.
К луку были привязаны меч и кинжал – именно то, что нужно мальчику, который в одиночестве оказался в лесу.
Меч.
Джаннер вытащил клинок из ножен и полюбовался прочным лезвием, местами выщербленным, но по-прежнему острым. Оно красиво поблёскивало в утреннем свете. Рукоять, обмотанная кожей, тёмной и гладкой от многолетнего использования, удобно ложилась в ладонь.
– Спасибо, Радрик, – сказал Джаннер, убирая меч в ножны.
Мешок – тот самый, который Ния сшила в Скри накануне бегства в лесной дом дяди Артама, – чуть не лопался по швам. Коснувшись мягкой истёртой кожи, Джаннер почувствовал знакомое удовлетворение. Вместе с этим мешком он пережил нападение каракана, стычку с береговиками и даже плавание через Тёмное море тьмы – и доказательством пройденного пути служили шрамы на обоих. Джаннер развязал мешок, и из него выкатилось несколько свёртков с припасами. Еда была завёрнута в бумагу и перевязана бечёвкой. А ещё он нашёл конверт, на котором стояло его имя.
Джаннер достал письмо.
«Джаннер, твоя мать говорит, что ты сбежал с фабрики, на которой трудились рабы, в одиночку прошёл там, где кишели Клыки, и разыскал свою семью в городе подо льдом. Не сомневаюсь, ты выдержишь это небольшое испытание. Все ученики гильдии Дурги проходят такую проверку силы и ловкости, хотя следует признать, что не у всех день рождения зимой – а некоторые оказываются готовы к слепой высадке только к четырнадцати-пятнадцати годам. Но ты вполне готов. Сочувствую. Тебя учили незаметно красться, охотиться, читать следы, ориентироваться на местности и драться. Не вижу причин, по которым ты не сможешь понять, где находишься, добыть еду и вернуться домой, – если, конечно, не встретишь клыкастую корову, которых в лощинах немного. Кроме того, берегись гроблинов. Но всё будет хорошо. Просто не забывай про сконков, потому что они, в свою очередь, привлекут остроухих варгаксов, у которых единственное уязвимое место – под третьей лапой. Третьей, не забудь.
Я совершенно уверен, что ты вернёшься домой целым и невредимым. Если не встретишь горностранников. Я про них и забыл. В последнее время они совсем обнаглели – заходят в лощины целыми шайками и, похоже, шпионят для Клыков. Но ты их не бойся. Вряд ли они тебя похитят.
Кроме того, тебе следует знать, что когда ученик подвергается слепой высадке, сторожа у него нет. Никто не наблюдает за тобой, никто не придёт на помощь, если что-то пойдёт не так. Я обучаю не кробликов, а дурганов, будущих защитников лощин. Это значит, что придётся справляться своими силами. Конечно, если ты не вернёшься в Бан Рону через неделю, мы пойдём на поиски, хотя, вероятно, к тому времени от тебя мало что останется. Твоя мать выросла здесь; она знает, что такое слепая высадка, и разрешила мне делать всё, что я считаю нужным. Я думал, придётся её уговаривать, но она согласилась не колеблясь. Гордись, мальчик.
И ещё кое-что. К тому времени, когда ты будешь читать моё письмо, ты проголодаешься. Это потому, что ты проспал два дня. Тебе кажется, что вечеринка в честь дня рождения была вчера, но ты ошибаешься. Ты дальше от дома, чем думаешь. За два дня пути можно достичь самой отдалённой точки в Зелёных лощинах. Развлекайся.
Наставник Тумак.
P.S. Я забыл про расщепков. Не попадайся им.
P.P.S. Кстати, я заметил гнездо торка в роще неподалёку от того места, где тебя оставил. Обычно они бесчинствуют только на рассвете. Главное – не разводи слишком большой костёр! От огня они бесятся».
Джаннер сунул письмо обратно в мешок – и замер. Он услышал треск. Что это было – веточка в костре или торк на дереве? Тумак объяснил ему, что если закрыть глаза, уши слышат лучше, поэтому Джаннер зажмурился и затаил дыхание. Он так напряг слух, что различил стук собственного сердца. А потом с ужасом понял, что кто-то сопит в зарослях. Прямо у него за спиной.