Аврора Линч жила на поляне, с трех сторон закрытой роскошными кустами, лозами и деревьями роз. Цветы ковром покрывали землю и водопадом спускались по выступу скалы, примыкавшей к поляне с четвертой стороны. Воздух был пронизан солнцем, будто свет, преломленный водой, и наполнен парившими над землей лепестками. Все вокруг было прелестно-розовым, или нежно-белым, или ослепительно-желтым.
Весь Кэйбсуотер был сном, но эта розовая лощина была сном во сне.
– Может быть, девочка составит Авроре компанию, – заметил Гэнси, наблюдая, как последняя из сотворенных им рыбок уплывает с поляны.
– Не думаю, что можно просто принести кому-то ребенка и ждать восторгов, – возразила Блу. – Она же не кошка.
Гэнси открыл было рот, собираясь отпустить колкий, граничащий с оскорблением комментарий. Адам перехватил его взгляд. Гэнси закрыл рот. Момент был упущен.
Гэнси, конечно же, был в чем-то прав. Аврору создали для любви, и она любила, так, как этого требовал каждый конкретный объект ее любви. Поэтому она обнимала своего младшего сына Мэтью, и расспрашивала Гэнси о знаменитых людях в истории, и приносила для Блу странные цветы, которые обнаружила во время прогулки, и позволяла Ронану показать ей все, что он извлек из сновидений или создал за неделю. Но Адаму она задавала вопросы вроде: «Откуда ты знаешь, что видишь желтый цвет так же, как я?» И внимательно слушала его аргументы. Иногда он пытался уговорить ее аргументировать это самостоятельно, но она не любила думать. Она предпочитала слушать, как наслаждаются процессом мышления другие люди.
Так что они уже знали, что она полюбит Сиротку. А вот было ли правильно дарить Авроре еще кого-нибудь для любви – это уже другой вопрос.
– Мама, ты здесь? – голос Ронана звучал совершенно иначе, когда он обращался к матери или Мэтью. Ронан непритворный.
Нет. Скорее, лишенный всей своей брони.
Его тон напомнил Адаму ту открытую, незамутненную улыбку, увиденную им ранее. Не играй, сказал он себе. Это не игра.
Если уж быть честным, то это и не было похоже на игру. В его сердце зашипел адреналин.
Появилась Аврора Линч.
Она вышла не из жилой зоны и не с тропинки, по которой они только что пришли. Она возникла из стены роз, драпировавших скалу. Ни одна живая женщина не смогла бы пройти сквозь камень и цветы, но она прошла. Ее волосы, украшенные розовыми бутонами и косичками с вплетенным в них жемчугом, золотистой завесой струились по спине. На краткий миг они увидели лишь розы и женщину, а затем женщина полностью воплотилась в Аврору. Кэйбсуотер вел себя с Авророй Линч иначе, не так, как с ними; они ведь были людьми, а она – сновиденным созданием. Они приходили сюда как в отпуск. А она была родом отсюда.
– Ронан, – произнесла она неподдельно счастливым голосом; впрочем, она всегда была неподдельно счастлива. – А где мой Мэтью?
– Играет в лакросс или еще какое-нибудь подобное дерьмо, – ответил Ронан. – Что-то, от чего обильно потеешь.
– А как насчет Деклана? – допытывалась Аврора.
Возникла пауза, на один вдох и выдох длиннее, чем нужно.
– Работает, – соврал Ронан.
Все, кто был на поляне, посмотрели на него.
– Ну что ж, – ответила она, обнимая Ронана за шею и прижимаясь бледной щекой к его бледной щеке, словно он только что принес ей целую охапку продуктов, а не странную маленькую девочку. – Что ты принес мне на этот раз?
Ронан бесцеремонно поставил девочку на землю. Она прижалась к его ногам, почти полностью скрытая старым свитером, и тоненько провыла по-английски с легким акцентом: – Я хочу уйти!
– А я хочу снова чувствовать правую руку, – огрызнулся Ронан.
– Amabo te, Greywaren! – пискнула она. Прошу тебя, Грейуорен.
– Ой, да встань уже, – он потянул ее за руку, и она встала, тоненькая как струнка, косолапо скрестив изящные копытца. Аврора опустилась перед ней на колени, чтобы заглянуть ей в лицо: – Какая ты красивая!
Девочка не смотрела на Аврору. Она вообще не шевелилась.
– Вот тебе красивый цветочек под цвет твоих глаз, хочешь подержать его? – Аврора протянула ей на ладони розу. Роза и впрямь была цвета глаз девочки – тускло-голубая, как надвигающийся шторм. Розы такого цвета вряд ли существовали в природе раньше, но теперь – наверняка.
Девочка даже не повернула головы. Ее глаза были прикованы к чему-то за спиной у Адама. Ее лицо не выражало ничего. Или же скуку. Адам ощутил легкий укол узнавания. В выражении лица девочки не было ни раздражения, ни злобы. Она не истерила и не протестовала.
Адам помнил это ощущение, когда, скрючившись, лежал на полу кухни, невидящими глазами глядя на лампу в противоположном углу, пока его отец шипел и плевался у него над ухом. Он очень хорошо знал эту разновидность страха.
Он не мог заставить себя смотреть на девочку.
Пока Адам рассматривал тонкие голые ветви деревьев, Ронан и его мать говорили о чем-то приглушенными голосами. К удивлению всех присутствующих, зажужжал телефон Гэнси. Он вытащил его из кармана и посмотрел на экран. Кэйбсуотер слегка прижал мысли Адама. Блу выкладывала опавшие розовые лепестки на своей вытянутой руке. Огромные деревья, окружавшие поляну, все шептали и шептали на латыни.
– Нет, мама, – нетерпеливо возразил Ронан, и этот совершенно несвойственный ему тон привлек внимание остальных. – Все было не так, как раньше. Это вышло случайно.
Аврора выглядела снисходительно-кроткой, и это определенно раздражало ее среднего сына.
– Это случайность, – настаивал он, хоть она и не оспаривала его слова. – Это был кошмар, но в нем что-то было по-другому.
– Как по-другому? – быстро вмешалась Блу.
– В этом кошмаре что-то было пох… испорчено. Там было что-то черное, и ощущалось оно странно, – Ронан нахмурился, глядя на деревья, словно ждал, что они подскажут ему нужные слова. Наконец, он добавил: – Что-то разложившееся.
Это слово взволновало всех. Блу и Гэнси переглянулись, словно оно было продолжением их более ранней беседы. Адам вспомнил тревожные образы, показанные ему Кэйбсуотером, когда он впервые вошел в лес. Сиявшее золотом лицо Авроры потускнело. Наконец, она промолвила: – Думаю, мне надо показать вам кое-что.
Глава 8
К превеликому раздражению Гэнси, телефон продолжал ловить сеть.
Обычно в Кэйбсуотере что-то мешало прохождению сигнала мобильной сети, но сегодня, пока он взбирался на гору, а затем спускался вниз, его телефон беспрестанно вибрировал входящими сообщениями о грядущем предвыборном мероприятии по сбору средств в академии Эгленби.
Сообщения от матери походили на государственные документы:
«Директор Чайлд согласен, что времени мало, но моя команда уже имеет определенный опыт, как быстро организовать такое мероприятие. Так чудесно, что ты согласился помочь, и мы сделаем это в твоей школе».
СМС-ки отца были написаны в бодром тоне, чисто по-мужски:
«Дело тут не в деньгах, просто это надо сделать и все. Не надо называть это сбором средств, просто соберемся и хорошо проведем время».
Его сестра Хелен сразу переходила к конкретике, без переливания из пустого в порожнее: «Скажи мне сразу, насколько невоздержанной может быть пресса, если накопает что-то на твоих одноклассников, чтобы я сразу начала заметать следы».
Гэнси все надеялся, что сигнал вот-вот пропадет, но он оставался мощным. Это означало, что ему приходилось одновременно читать СМС-ку о бронировании отелей в Генриетте для приезжих гостей и наблюдать, как из волшебного дерева сочится какая-то черная, явно отравленная жидкость.
Грейуорен, – шепнули дальние ветви. – Грейуорен.
Жидкость проступала на коре как капли пота, постепенно собираясь в медленный вязкий ручеек. Все, кроме странной девочки, уткнувшейся носом в бок Ронану, внимательно рассматривали дерево. Гэнси не мог ее винить. Он нашел, что смотреть прямо на дерево было… трудно. Раньше он как-то не задумывался о том, что в природе было очень мало по-настоящему черных вещей, пока не увидел этот смолистый древесный сок. Абсолютная тьма, пузырившаяся на стволе, выглядела ядовитой – и неестественной.