– Потому что он не давал другим сунуться сюда.
– Именно.
– И теперь ты считаешь, что другие придут сюда, хотя здесь никто ничего не продает? Почему ты решил, что они все еще будут заинтересованы в этом?
Мистер Грэй указал на гудевший и мерцающий фонарь, когда они проезжали мимо здания суда. Над зданием мелькнули три тени, хотя в небе не было ничего, что могло бы их отбросить, и Мора это видела.
– Генриетта – одно из тех мест, которые выглядят сверхъестественно даже на расстоянии. Здесь постоянно будут вертеться люди, которые будут копаться в поисках причины или эффекта этой сверхъестественности.
– А это опасно для бравых парней, потому что эти люди в самом деле могут что-то найти? Кэйбсуотер?
Мистер Грэй снова склонил голову:
– Угу. И усадьба Линчей. И я не забываю свою роль во всем этом.
Мора тоже помнила.
– Ты не можешь повернуть все вспять.
– Не могу. Но…
Пауза, прозвучавшая именно в этот момент разговора, доказывала, что Серый выращивал себе новое сердце. Какая жалость, что семена упали на ту же выжженную почву, которая и уничтожила его сердце с самого начала. Как часто говаривала Калла, последствия бывают тяжелые.
– Что ты видишь в моем будущем? Я остаюсь здесь?
Когда она не ответила, он настойчиво переспросил:
– Я умру?
Она вытащила свою руку из его руки:
– Ты в самом деле хочешь знать?
– Simle þreora sum þinga gehwylce, ær his tid aga, to tweon weorþeð; adl oþþe yldo oþþe ecghete fægum fromweardum feorh oðþringeð, – он вздохнул, и этот вздох поведал Море намного больше о его психическом состоянии, чем англосаксонская поэзия без перевода. – Было проще отличить героя от негодяя, когда на кону лишь жизнь и смерть. Все, что между, усложняет задачу.
– Добро пожаловать в жизнь второй половины человечества, – парировала она. И с внезапной ясностью начертила в воздухе какой-то круглый знак. – У какой компании есть такой логотип?
– Дисней.
– Пфф.
– Тревон-Басс. Это недалеко отсюда.
– Рядом есть молочная ферма?
– Да, – ответил мистер Грэй. – Да, есть.
Он совершил безопасный, но незаконный разворот через встречную полосу. Несколько минут спустя они проехали блеклый бетонный монолит фабрики Тревон-Басс, затем свернули на проселочную дорогу и, наконец, на подъездную дорожку, отгороженную невысоким заборчиком. Мору переполняло ощущение правильности выбранного направления – будто тянешься за приятным воспоминанием и обнаруживаешь, что оно все еще там, где ты его оставил.
– Откуда ты знал, что здесь есть ферма? – спросила она.
– Я бывал тут раньше, – ответил мистер Грэй слегка зловещим тоном.
– Надеюсь, ты никого здесь не убил.
– Нет. Но я приставил здесь пистолет к голове кое-кого, совершенно в открытую.
На въезде на территорию их приветствовала едва заметная табличка с названием фермы. Дорога оканчивалась на засыпанной гравием площадке; фары их машины высветили амбар, чьими-то стараниями превращенный в стильный жилой дом.
– Здесь жили Гринмантлы, пока были в городе. А молочная ферма там, дальше, – уточнил мистер Грэй.
Мора уже открывала дверцу, собираясь выйти:
– Как думаешь, мы можем попасть внутрь?
– Я бы предложил очень краткий визит.
Боковая дверь была незаперта. Всеми своими органами чувств и сердцем Мора ощущала присутствие мистера Грэя у себя за спиной, когда они, напряженно оглядываясь, вошли в дом. Где-то поблизости мычали и фыркали коровы; по звуку казалось, что они куда крупнее, чем на самом деле.
Дом был погружен во тьму – сплошь тени, никаких углов. Мора закрыла глаза, привыкая к абсолютной темноте. Она не боялась ни темноты, ни того, что могло в ней скрываться. Страх не приличествовал ее профессии; а вот чувство правильности – еще как.
Она пыталась нащупать его.
Открыв глаза, она обошла какой-то темный предмет, вероятно, диван. В ней все громче заговорила уверенность, когда она обнаружила лестницу и стала подниматься по ней. Наверху оказалась кухня свободной планировки, слабо освещенная лилово-серым светом, проникавшим с улицы через гигантские новые окна, и сине-зеленым свечением электронных часов на панели микроволновки.
Находиться здесь было неприятно. Она не могла объяснить, что конкретно ей не нравится – само помещение или воспоминания мистера Грэя, накладывавшиеся на ее собственные. Она двинулась дальше.
Абсолютно черный коридор, без окон и света.
Это была больше чем тьма.
Когда Мора осторожно ступила в нее, тьма перестала быть тьмой и стала отсутствием света. Эти два состояния в некотором смысле похожи, но когда ты находишься в каком-то одном из них, различия уже не имеют значения.
"Блу", - прошелестело что-то над ухом у Моры.
Все ее чувства были обострены до предела; она не знала, стоит ли ей идти дальше.
Мистер Грэй коснулся ее спины.
Но только это был не он. Достаточно лишь слегка повернуть голову вправо, чтобы увидеть, что он все еще стоит на самом краю этой жидкой тьмы. Мора вообразила вокруг себя защитный кокон. Теперь она видела, что коридор оканчивался дверным проемом. И хотя по обе стороны коридора были и другие закрытые двери, дверь в конце определенно была источником тьмы.
Она оглянулась на выключатель рядом с мистером Грэем. Тот щелкнул по нему.
Свет был будто поражение в споре вопреки твоей правоте. Он должен был гореть. Он и горел. Мора внимательно посмотрела на лампочки и определенно могла сказать, что они светились.
Но света в коридоре все равно не было.
Мора поймала взгляд прищуренных глаз мистера Грэя.
Они преодолели последние несколько шагов без единого звука, разгоняя отсутствие света перед собой, а затем Мора занесла руку над дверной ручкой. Ручка выглядела самой обыкновенной – как, собственно, и выглядят самые опасные предметы. Она не отбрасывала тени на дверь, поскольку свет не достигал ее.
Мора снова потянулась вдаль, ища то самое ощущение правильности, но обнаружила лишь ужас. Затем она потянулась еще дальше и нашла ответ.
Повернув ручку, она распахнула дверь.
Свет из коридора мрачным потоком просочился мимо нее, открывая взору большую ванную комнату. Рядом с умывальником стояла чаша для гаданий. Весь умывальник был закапан воском трех бесцветных свечей. На зеркале чем-то подозрительно напоминавшем розовую помаду было написано ПАЙПЕР ПАЙПЕР ПАЙПЕР.
На полу шевелилась и скреблась какая-то крупная темная масса.
Мора приказала своей руке найти выключатель, и рука нашла его.
На полу лежало тело. Нет. Это был человек. Он выгибался и корчился так, как не могло бы выгибаться и корчиться ни одно живое существо. Его плечи были сведены назад. Пальцы царапали плитку. Ноги беспорядочно дергались, словно он пытался от кого-то убежать. Из его горла вырвались нечеловеческие звуки, и Мора, наконец, поняла.
Этот человек умирал.
Мора дождалась, пока он закончит, а затем промолвила:
– Видимо, ты – Ноа.
Глава 16
У Каллы в тот день тоже были сплошь дурные предчувствия, но, в отличие от Моры, она торчала в офисе академии Эгленби, занимаясь бумажной работой и не имея никакой возможности отыскать источник этих предчувствий. Тем не менее, они росли и росли, заполняя ее разум как черная головная боль, пока она не сдалась и не отпросилась домой на час раньше обычного. Когда внизу хлопнула входная дверь, она лежала на кровати лицом вниз в комнате, которую делила с Джими.
Из холла донесся громкий, отчетливый голос Моры:
– Я привела мертвых людей! Отмените все встречи! Телефоны отключить! Орла, если у тебя там парень, немедленно избавься от него!
Калла выбралась из своего одеяла и подхватила с пола тапочки, прежде чем отправиться вниз. Джими, любопытная как кошка, ударилась массивным бедром о швейный столик, заторопившись разузнать, что там стряслось.
Обе замерли на середине лестницы.
К чести Каллы надо сказать, что она лишь уронила тапочки, когда увидела Ноа Черни, стоявшего рядом с Морой и мистером Грэем.