– Ладно. Я просто отключилась там, но что теперь? И давай-ка без этих нотаций про чувства.
– Я не думаю, что брать демона в партнеры разумно. Они скорей отнимают, чем дают. И берут больше, чем предлагают.
Пайпер повернулась к демону. Было трудно сказать, слушал ли он их вообще. У шершней нет век, поэтому, возможно, он сейчас просто спал.
– Много ли леса придется умертвить, чтобы я смогла вернуть себе свою жизнь?
Теперь, когда я проснулся, я развоплощу все это в любом случае. Со временем.
– Ну что ж, – хмыкнула Пайпер. Она испытывала некоторое облегчение от того, что это ужасное решение приходится принимать не ей лично. – Значит, решено. Надо пользоваться моментом, пока еще светит солнце. Эй… а ты куда собралась? Ты разве не хочешь стать… – она прислушалась, и демон проник в ее мысли. – …знаменитой?
Нив моргнула:
– Я хочу, чтоб меня уважали.
– Это одно и то же, – уточнила Пайпер. – Ну, пока не уходи. Я невежливо с тобой обошлась, потому что в тот момент умирала, поэтому и была довольно груба. Всего чуть-чуть. Но я хочу исправиться.
Нив не выразила по этому поводу особого энтузиазма, как надеялась Пайпер, но, по крайней мере, не попыталась убежать. Это хорошо; Пайпер не очень-то хотелось оставаться здесь один на один с демоном. Не потому что ей было страшно, но потому что она чувствовала себя куда лучше, когда у нее были зрители. Она как-то проходила тест в интернете, где было сказано, что она – особый вид экстраверта и останется такой на всю жизнь.
– Мы начнем все с самого начала, мы обе, – заверила Пайпер ясновидящую.
Демон склонил головку, покачивая усиками. У шершней не может быть таких больших глаз, подумала Пайпер. Они были похожи на огромные коричнево-черные солнечные очки-авиаторы. В этих глазах она видела мрачное мерцание возможностей жизни и смерти.
А что теперь?
– Пора снова позвонить папе, – ответила Пайпер.
Глава 27
На часах было уже не 6:21.
Была либо поздняя ночь, либо очень раннее утро.
Когда Адам и Ронан примчались в клинику неотложной помощи Маунтин-Вью, то обнаружили маленькую приемную и одиноко сидящего в ней Гэнси. Над головой бренчала какая-то музыка и безжизненно светили флуоресцентные лампы – такой девственно-белый свет. Штаны Гэнси были в крови, он сидел на стуле, низко опустив голову и обхватив ее руками, будто спал или горевал. На стене напротив него висела картина – один из пейзажей Генриетты. С картины капала вода. Похоже, теперь их мир выглядел именно так. В какое-нибудь другое время Адам непременно попытался бы разгадать, что все это значило, но сегодня его мозг уже был перегружен информацией. Рука у него перестала дергаться, когда Кэйбсуотер восстановил часть своей силы, но Адам отнюдь не тешил себя иллюзиями насчет их дальнейшей безопасности.
– Эй, твое говнейшество, – обратился Ронан к Гэнси. – Ты что, ревешь, что ли? – он ткнул ногой в ботинок Гэнси. – Жопа. Спишь?
Гэнси отнял руки от лица и поднял глаза на Адама и Ронана. На подбородке у него виднелось небольшое пятнышко крови. Выражение его лица было гораздо жестче, чем ожидал Адам, и стало только суровее, когда он увидел грязную одежду Ронана: – Где вы были?
– В Кэйбсуотере, – ответил Ронан.
– Кэйбсуо… что? А она что здесь забыла? – Гэнси только что заметил Сиротку, ввалившуюся в дверь следом за Адамом. Она ступала неуклюже – на ногах у нее красовалась пара резиновых сапог, которые Ронан нашел в багажнике своей машины. Они были слишком велики для ее тоненьких ножек и, разумеется, совсем не подходили по форме под ее копытца, но такого эффекта ребята и добивались. – Какой был смысл тратить полдня на то, чтобы отвезти ее туда, если вы приволокли ее назад?
– Как угодно, чувак, – бросил Ронан, и бровью не поведший в ответ на возмущение Гэнси. – Мы потратили всего-то два часа.
– Может, для тебя два часа – это ничто, – рассердился Гэнси, – но некоторые из нас ходят в школу, и эти два часа мы могли бы потратить на себя.
– Как угодно, папуля.
– Знаешь что? – Гэнси поднялся на ноги. В его голосе прозвучали нетипичные, незнакомые им нотки – будто натянутая тетива. – Если ты еще раз назовешь меня так…
– Как там Блу? – перебил его Адам. Он уже догадался, что она не умерла, иначе у Гэнси не было бы ни сил, ни настроения ссориться с Ронаном. Вообще-то, он предположил, что на вид все, наверное, было хуже, чем на самом деле, иначе Гэнси уже доложил бы им полную обстановку.
Лицо Гэнси все еще было напряженным и мокрым:
– Ей удалось сохранить глаз.
– Сохранить глаз, – эхом отозвался Адам.
– Сейчас ей накладывают швы.
– Швы, – повторил Ронан.
– Вы что, решили, что я паникую просто так? – возмутился Гэнси. – Я же вам сказал: что-то вселилось в Ноа.
Вселилось, как дьявол. Одержание, как было с рукой Адама. С момента, как они увидели истекавшее чернью дерево в Кэйбсуотере, и до этого зверского одержания Ноа Адам уже успел прочувствовать, на что была бы способна его рука, если бы Кэйбсуотер не смог защитить его. Какая-то часть его хотела рассказать об этом Гэнси, а другая часть никак не могла забыть исполненный агонии вопль Гэнси в тот день, когда Адам заключил сделку с Кэйбсуотером. Вряд ли Гэнси скажет ему «а я предупреждал», но Адам знал, что тот имеет на это полное право, и это было куда хуже. Адам всегда был самым пессимистичным из их компании; по крайней мере, он так считал.
Невероятно, но Ронан и Гэнси до сих пор ругались. Отвлекшись от своих мыслей, Адам услышал, как Ронан сказал:
– Ой, да ладно! Да мне вообще плевать на приглашения Генри Ченга.
– Проблема в том, что это я тебя пригласил, – возразил Гэнси. – Генри не звал тебя. Ему было все равно. А мне – нет.
– Ути-боже-мой, – буркнул Ронан, но вежливостью в его голосе и не пахло.
– Ронан, – позвал Адам.
Гэнси отряхнул брюки, будто пытался стряхнуть с них кровь: – Вместо этого ты отправился в Кэйбсуотер. Ты мог там погибнуть, а я даже не знал бы, где ты, потому что ты не снисходишь до того, чтобы ответить на звонок. Помнишь тот гобелен, о котором мы говорили с Мэлори, когда он был здесь? Тот, на котором нарисовано лицо Блу? Конечно, ты помнишь, Адам, это ведь ты выудил из своей памяти тот кошмар, когда в Кэйбсуотере появились три Блу. Когда вся эта заваруха с Ноа закончилась, Блу выглядела совсем как на том гобелене, – он поднял руки ладонями к ним. – Ее руки были красными. В ее собственной крови. Это ведь ты сказал мне, Ронан, что что-то началось, еще несколько месяцев назад. Сейчас не время проявлять свой гонор. Кто-то может погибнуть. Больше никакого баловства. Времени больше нет ни на что, кроме правды. Мы же должны пройти все это вместе, что бы это ни было.
Ни один из них не протестовал; он, несомненно, говорил правильные вещи. Адам мог бы сказать, что он ездил в Кэйбсуотер много раз, чтобы поработать с силовой линией, и поэтому в этот раз решил, что это тоже совершенно рядовая поездка. Но ведь он уже знал на тот момент, что с лесом было что-то не так, и все равно поехал.
Сиротка опрокинула вешалку у двери и отпрянула, когда та с грохотом рухнула на пол.
– Хватит дуреть! – гаркнул Ронан. Как бы парадоксально это ни звучало, но раз он разозлился, значит, их спор окончен. – Положи руки в карманы.
Девочка прошипела что-то ему в ответ на языке, не похожем ни на английский, ни на латынь. Здесь, в этом банальном земном помещении, было особенно заметно, что она была создана по правилам какого-то другого мира. Этот старый свитер, эти гигантские черные глаза, тоненькие ножки и копытца, скрытые внутри сапог. Было невозможно поверить, что Ронан извлек ее из своих снов, но все прочие его сновиденные предметы были столь же нереальными. Теперь стало очевидно, что все они уже долгое время приближались к миру, в котором мог существовать и демон.
Они разом подняли головы, когда открылась дверь в дальнем конце комнаты. Из двери вышли Блу и Мора. За стойкой засуетилась медсестра. Все внимание тут же переключилось на Блу.