– В этом нет крайней необходимости, – сказала ему Блу, не сумев сдержать улыбку.
– Жизнь – это шоу, – ответил он, сосчитал до одного, зажав средний палец, а затем его лицо преобразилось в маску преувеличенного шока.
– Чтоб ты сдох, ублюдок! – выкрикнула Блу.
– НУ И ПРЕКРАСНО! – рявкнул Генри в ответ, чуть более истерично, чем требовала роль. Он попытался резко газануть с места, остановился, чтобы снять машину с ручного тормоза, а уж потом кое-как выехал с площадки.
У Блу даже не было времени, чтобы обернуться и посмотреть на результат их игры. Она услышала очень знакомый рев мотора. Только не это…
Естественно, не успела она оправиться от предыдущего посетителя, как у обочины перед ней затормозил ярко-оранжевый «камаро». Двигатель слегка взбрыкивал; эта машина далеко не так сильно радовалась жизни, как роскошный автомобиль, только что выехавший с площадки, но она очень старалась. Вдобавок, эта тачка столь же явно принадлежала ученику Эгленби, как и только что уехавшая.
Если раньше на Блу таращилась лишь половина очереди на автобус, то сейчас на нее смотрели абсолютно все.
Гэнси перегнулся через пассажирское сиденье. В отличие от Генри, он, по крайней мере, снизошел до того, чтобы скорчить гримасу в ответ на внимание школьников.
– Джейн, прости, что я так внезапно. Но мне только что звонил Ронан.
– Он звонил тебе?
– Да. Мы нужны ему. Ты можешь поехать со мной?
Слова «БЛУ САРДЖЕНТ – ЛИЦЕМЕРКА» определенно были написаны ее почерком. Она чувствовала, что чуть позже ей придется заняться самокритикой.
Воцарилась относительная тишина.
Нет, самокритика уже началась и идет прямо сейчас.
– Глупые вороны, – пробормотала она и села в машину.
Глава 33
Никто не мог по-настоящему поверить в то, что Ронан воспользовался телефоном.
У Ронана Линча было множество привычек, раздражавших его друзей и близких – он матерился, пил и гонял по улицам, но единственной его привычкой, по-настоящему доводившей всех до белого каления, было нежелание отвечать на телефонные звонки или отправлять СМС-ки. Когда Адам познакомился с ним, он обнаружил, что отвращение Ронана к мобильникам было до того мощным, что за этим наверняка должна была стоять какая-то история. Должна же быть какая-то причина того, что даже в чрезвычайной ситуации первой реакцией Ронана было протянуть телефон кому-то другому. Теперь, узнав его получше, Адам понял, что телефон просто не оставлял ему пространства для маневров и сковывал движения. Девяносто процентов своих чувств Ронан передавал при помощи языка телодвижений, а с телефоном у него такой возможности не было.
И все же он им воспользовался. В ожидании окончания разговора между Декланом и Ронаном Адам отправился в автомастерскую Бойда, чтобы сменить масло в нескольких машинах и освободить немного времени на вечер. Он пробыл там несколько часов, когда ему позвонил Ронан. Затем Ронан отправил СМС-ку Гэнси и позвонил на Фокс-уэй. Каждому он сказал одну и ту же фразу: «Приезжай в Барнс, надо поговорить».
Поскольку Ронан никогда ничего не просил у них по телефону, они бросили все и помчались к нему.
Когда Адам добрался до Барнса, остальные уже были там – по крайней мере, «камаро» стоял у дома, и Адам предположил, что Гэнси наверняка привез с собой Блу, ведь им не приходилось больше таиться. Колеса «БМВ» Ронана были вывернуты в сторону так, будто машину останавливали и парковали в процессе скольжения боком. К изумлению Адама, «вольво» Деклана стояла здесь же, готовая к отъезду в любой момент.
Адам вышел из машины.
Барнс оказывал на него странное влияние. Первые несколько раз, когда он бывал здесь, ему никак не удавалось диагностировать свои ощущения, поскольку он не очень-то верил в те две вещи, из которых было создано это место: волшебство и любовь. Теперь, когда он хотя бы вскользь познакомился с этими вещами, Барнс производил на него совсем иное впечатление. Раньше Адам часто задумывался, каким бы он был, если бы вырос в подобном месте. Теперь же он думал о том, что мог бы когда-нибудь жить в подобном месте, если бы захотел. И он не совсем понимал, что именно изменилось.
В доме он обнаружил остальных на разной стадии празднования. Адаму потребовалось какое-то время, чтобы понять, что они, кажется, празднуют день рождения Ронана. На заднем дворе дымился гриль, на кухонном столе стояли покупные кексы, а по углам комнаты валялись несколько надутых воздушных шариков. Блу с все еще закрытым и заплывшим глазом сидела на полу, привязывая к шарикам веревочки. Гэнси и Деклан склонили головы над барной стойкой, что-то тихо и серьезно обсуждая, из-за чего казались старше, чем они были на самом деле. Ронан и Мэтью ворвались на кухню с заднего двора. Они шумно и по-братски резвились, оба такие естественные до невозможности. Каково же это было – иметь братьев? Может, именно так?
Ронан поднял голову и перехватил взгляд Адама.
– Сними обувь, прежде чем пойдешь шляться по дому, говнюк, – сказал он.
Адам осмотрел себя и присел, чтобы развязать шнурки.
– Не ты. Я имел в виду Мэтью, – Ронан смотрел в глаза Адаму еще мгновение, а затем отвернулся и стал наблюдать, как Мэтью сбрасывает ботинки. По тому, как внимательно он следил за Мэтью, в одних носках скользившего по полу на пути в столовую, Адам понял: это празднество устроили ради младшего Линча.
Блу поднялась на ноги и встала рядом с Адамом.
– Мэтью уезжает жить с Декланом. Он переводится из Эгленби, – негромко сказала она.
Ситуация слегка прояснилась: это была прощальная вечеринка.
В течение следующего часа обрывки и детали, оброненные каждым из присутствующих, постепенно сложились в целостную картину. Вывод был следующий: Барнс сменил владельца путем бескровной революции, корона перешла от отца к среднему сыну, когда старший отрекся от престола. И если верить Деклану, соседние державы обильно и кровожадно пускали слюни, застыв у самых границ королевства.
Это была и прощальная вечеринка, и военный совет.
Адам едва мог в это поверить; он не припоминал, чтобы хоть раз видел Ронана и Деклана в одном пространстве и без драки. Но теперь это свершилось. Он никогда раньше не видел братьев такими. Деклан – явно испытывавший облегчение и истощенный; Ронан – сильный и властный в своем устремлении и восторге; Мэтью – исполненный энтузиазма и совсем не изменившийся, счастливый сон во плоти.
Что-то во всем этом слегка выбивало Адама из равновесия. Он не очень понимал, в чем же тут дело. До него порой долетал запах самшита сквозь открытое окно кухни, и он вспоминал о сеансе ясновидения в машине Ронана. Он случайно замечал Сиротку, прятавшуюся с Чейнсо под обеденным столом с коробкой безделушек – и снова вспоминал свой шок, когда узнал, что Ронан сновидел Кэйбсуотер. Он забрел в сновидение Ронана Линча; Ронан подогнал все свое королевство по форме своего воображения.
– Да где же он? – донесся из кухни раздраженный голос Ронана. Мэтью что-то прогудел в ответ.
Мгновение спустя Ронан заглянул в дверь столовой, ухватившись пальцами за дверной косяк:
– Пэрриш? Пэрриш. Ты не мог бы поискать этот чертов рулон алюминиевой фольги? Возможно, он в комнате Мэтью.
Адам не очень хорошо помнил, где находилась комната Мэтью, но был рад поводу пошататься по дому. Пока на кухне продолжали беседовать, он направился по коридору к скрытой лестнице на второй этаж, где некоторое время бродил по таким же коридорам и лестницам. Внизу Ронан что-то сказал, и Мэтью буквально заревел от смеха, да так неблагонравно и нечестиво, что это, наверное, было просто ужасно. К своему удивлению Адам услышал смех Ронана. Настоящий, истинный смех, раскованный и сердечный.
Он очутился в комнате, скорей всего, принадлежавшей Ниаллу и Авроре. Свет из окна выплескивался на уютное мягкое белое покрывало на кровати. «Идем, о человеческое дитя» – гласила табличка в рамке рядом с кроватью. На туалетном столике стояла фотография: Аврора, широко, удивленно и бесхитростно улыбавшаяся и так похожая на Мэтью. Ниалл обнимал ее – улыбающийся, чуткий и красивый, с заложенными за уши темными волосами, отросшими до подбородка. Его лицо было лицом Ронана.