Раньше эта комната казалась ему огромной. Если прищуриться, сквозь ресницы он еще мог разглядеть людей, пришедших в тот день на вечеринку. Это всегда происходило в какой-то момент времени. Если бы у него была связь с Кэйбсуотером, он мог бы проиграть этот вечер заново, возвращаясь назад во времени, чтобы увидеть его еще раз. Эта мысль одновременно вызывала и томление, и неприязнь: тогда он был куда моложе и легкомысленнее, не обремененный какой-либо ответственностью и не умудренный опытом. Но с тех пор он много чего сделал и много чего достиг. Сама мысль о том, чтобы пережить все это заново и получить этот тяжкий опыт, снова прилагать все усилия, чтобы встретиться с Ронаном, и Адамом, и Ноа, и Блу… Это выматывало и раздражало его.
Выйдя из зала, он побродил по коридорам, обходя тех, кого там давно уже не было, извиняясь, когда случайно прерывал разговор, который давно закончился. Было шампанское; была музыка; вокруг витал навязчивый запах одеколона. Как дела, Дик? У него всегда все было хорошо, прекрасно, полный порядок – единственные возможные ответы на этот вопрос. Он всегда был на позитиве.
Он подошел к задней двери, затянутой москитной сеткой, и устремил взгляд в темноту ноябрьской ночи. Серые пучки травы в свете фонаря, включавшегося по сигналу датчика движения; черные голые деревья; небо – бледно-лилового цвета от далеких огней Вашингтона. Все вокруг было мертво.
Узнал бы он сейчас кого-то из детей, с которыми играл на той вечеринке? Они играли в прятки. Он так хорошо спрятался, что умер, и даже когда его воскресили, он все равно оставался скрытым от них. Он выбрался на совершенно другую дорогу в жизни чисто случайно.
Он толкнул дверь и вышел на мокрую увядшую траву на заднем дворе. Гости были и здесь; старшие дети тщетно пытались поиграть в крокет – официанты постоянно спотыкались о вкопанные в землю воротца.
Бледный свет фонаря датчика движения, который Гэнси активировал чуть раньше, заливал весь задний двор. Гэнси пересек лужайку и остановился у линии деревьев. Свет от крыльца проникал в лес гораздо глубже, чем ожидал Гэнси. Растительность здесь была далеко не такой буйной, как в его воспоминаниях, хотя он не знал, почему – то ли потому что он стал старше и уже успел побродить по множествам лесов, то ли потому, что сейчас на дворе стояла холодная пора. Вряд ли кто-нибудь смог бы спрятаться здесь сегодня.
Когда Гэнси отправился в Уэльс в поисках Глендауэра, он много раз стоял на краю таких полей – там, где велись великие битвы. Он пытался представить, каково было находиться там в тот момент времени, с мечом в руке, верхом на лошади, в окружении потеющих и истекающих кровью людей. Каково было быть Оуайном Глендауэром и знать, что они сражались за тебя, потому что ты призвал их сражаться?
Пока Мэлори отставал где-то на тропинке или копался у машины, Гэнси забредал в самую середину полей, чтобы как можно дальше отойти от всего современного. Он закрывал глаза, отрешался от звуков летевших где-то высоко в небе самолетов и пытался услышать звуки шестисотлетней давности. Тогда, будучи куда моложе, он еще надеялся, что, может быть, его будут преследовать духи; что в этом поле могут быть привидения; что он может открыть глаза и увидеть чуть больше, чем видел до этого.
Но он не обладал ни малейшими способностями к ясновидению, и минута, начинавшаяся с Гэнси, в одиночестве стоявшего на поле боя, так же и заканчивалась. Он стоял в этих полях один.
А теперь он уже с минуту стоял на самом краю леса в Вирджинии, пока стояние на месте не стало ощущаться как-то странно. Будто у него начали дрожать ноги, хотя в реальности они, конечно, не дрожали. Он вошел в лес.
Над головой трещали на ветру голые ветви, но листья у него под ногами были влажными и не издавали звуков.
Семь лет назад он наступил здесь на гнездо шершней. Семь лет назад он умер. Семь лет назад он родился вновь.
Он был так напуган тогда.
Для чего его вернули?
Ветви цеплялись за рукава его свитера. Он еще не дошел до места, где это произошло. Он говорил себе, что гнезда давно уже здесь нет; что упавшее дерево, рядом с которым он корчился в предсмертной агонии, уже сгнило; что в этом призрачном свете он все равно ничего не разглядит и не узнает нужное место.
Но он узнал его.
Дерево не сгнило. Оно совсем не изменилось – такое же крепкое, но почерневшее от влаги и ночной темноты.
Вот здесь он ощутил первый укус. Гэнси вытянул руку, с изумлением разглядывая тыльную сторону кисти. Он сделал еще шаг и споткнулся. Вот здесь он почувствовал, как они ползают по его шее сзади, заползая ему в волосы. Он не стал стряхивать эти ощущения; ни одна попытка стряхнуть с себя этих насекомых никогда не была успешной. Но его пальцы дернулись, словно он хотел поднять руки и сопротивляться.
Он сделал еще один неуверенный шаг. До этого старого, совсем не изменившегося черного дерева оставалось меньше метра. Тот юный Гэнси в прошлом споткнулся и упал здесь на колени. Шершни ползали по его лицу, по его закрытым векам, по дрожащим губам.
Он не пытался убежать. От них не убежишь, да и невидимое оружие уже сделало свое дело. Он помнил, как подумал тогда, что испортит всем вечер, если появится среди гостей, весь облепленный шершнями.
Он упал на четвереньки, но лишь на мгновение, а затем перекатился на бок. Яд горел в его крови. Он лежал на боку. Он свернулся калачиком. Мокрые листья прилипли к его щеке, когда он стал задыхаться. Он трясся с головы до ног, уже почти побежденный и охваченный страхом, таким жутким страхом.
«Почему? – подумал он. – Почему я? Для чего все это было?»
Он открыл глаза.
Он стоял, сжав руки в кулаки и глядя на то место, где это случилось когда-то. Его наверняка спасли, чтобы он нашел Глендауэра. Его наверняка спасли, чтобы он убил этого демона.
– Дик! Гэнси! Дик! Гэнси! – прокричал Генри где-то во дворе. – Думаю, тебе надо на это взглянуть.
Глава 54
Под фундаментом дома зиял вход в пещеру. Не такой большой наземный вход, как в пещере в Кэйбсуотере. И не скрытая дыра в земле, через которую они проникали в пещеру, где была похоронена Гвенллиан. Это была влажная, широко распахнутая пасть с обвалившимися земляными стенами, опиравшимися на остатки бетонных плит и обломки мебели. Пол пещеры у входа растрескался, и часть подвального помещения провалилась в одну из расщелин. Эти относительно свежие разрушения навели Гэнси на мысль, что эта дыра появилась в результате его приказа, который он отдал на Фокс-уэй.
Он попросил показать ему, где Король-ворон. Ему и показывали путь к Королю-ворону, и неважно, что для этого пришлось сдвинуть целые земляные пласты.
– Тут явно потребуется серьезный ремонт, – сказал Генри, потому что кто-то должен был это сказать. – Возможно, хозяевам придется заново отстроить этот подвал, если они хотят продать дом по хорошей цене. Положить деревянные полы, поставить новые ручки на дверях, может, даже восстановить стену.
Гэнси подошел к краю расщелины и заглянул внутрь. Оба парня посветили туда фонариками с телефонов. В отличие от свежей земляной «раны» входа, пещера внизу выглядела старой, сухой и пыльной, как будто существовала под этим домом всегда. В ответ на его просьбу был создан только этот вход.
Гэнси глянул на припаркованный у дома «фискер», мысленно определяя свое местонахождение относительно шоссе, Генриетты и силовой линии. Разумеется, он уже знал, что этот дом стоит на силовой линии. Разве в самом начале ему не сказали, что он пережил свою смерть на силовой линии только потому, что кто-то где-то умирал на ней же?
Интересно, был ли когда-нибудь более легкий способ попасть в эту пещеру. Был ли где-нибудь дальше на силовой линии естественный вход, или же она все это время ждала только его приказа, чтобы открыться?