– Что происходит? – требовательно спросил Адам.
– Может, мы можем… – чуть не всхлипывая, заговорила Блу где-то рядом с дверцей со стороны водителя. – Может, мы можем смыть это с него?
– Нет! – задыхаясь, простонал Ронан. – Не трогайте… Не прикасайтесь…
Сиденье водителя резко сдвинулось назад, впечатавшись в колени Адама. Пэрриш услышал и безошибочно распознал, как Ронан судорожно втягивает в себя воздух.
– О, Господи, – снова выдохнул Гэнси. – Скажи мне, что делать!
Сиденье водителя дернулось повторно. Руки Адама, зажатые между его спиной и спинкой сиденья, отчаянно заскребли по ткани против его воли. Что бы там ни происходило, они явно хотели ускорить этот процесс. С переднего сиденья начал трезвонить телефон Ронана, и трезвонить, и трезвонить. Невыразительный, скучный рингтон, который Ронан выставил на звонки Деклана.
Хуже всего было то, что Адам понял: что-то случилось с Мэтью. Нет, хуже всего было то, что Адам ничего не мог сделать, чтобы что-то исправить.
– Ронан, Ронан, не закрывай глаза! – плача, повторяла Блу. – Я позвоню… Я уже звоню маме.
– Осторожнее, отойди! – выкрикнул Гэнси.
Машина закачалась.
– А это еще что? – изумленно вскрикнул Генри.
– Он притащил это из своих снов, – сказал Гэнси. – Когда потерял сознание. Оно не причинит нам вреда.
– Да что происходит? – настойчиво повторил Адам, теряя терпение.
Голос Гэнси был тихим и несчастным. Он дошел до крайней точки и сломался.
– Его развоплощают.
Глава 62
Невозможно было поверить, что еще мгновение назад Адам считал, будто предыдущие события были наихудшими в его жизни.
Вот это было куда хуже: сидеть с завязанными глазами и связанными руками на заднем сиденье машины и знать, что эти негромкие, судорожные вздохи принадлежали Ронану Линчу, задыхавшемуся каждый раз, когда он приходил в сознание.
Многое в характере Ронана строилось на напускной храбрости, но теперь у него не осталось и этого.
А Адам – всего лишь оружие, созданное, чтобы поскорее добить его.
Его сделка с Кэйбсуотером, казалось, произошла много лет назад. Я буду твоими руками. Я буду твоими глазами. В каком ужасе пребывал тогда Гэнси – и, возможно, вполне обоснованно, потому что здесь, сейчас, у Адама не было больше никаких вариантов. Его так легко и просто лишили всей его силы.
Его мысли стали полем боя, и Адам ускользнул прочь, в черноту повязки на глазах. Попытки ясновидения нынче были рискованной игрой, пока Кэйбсуотер находился в такой опасности, а остальные были слишком заняты, чтобы заметить, если он вдруг тоже начнет умирать на заднем сиденье, но это было единственное, что помогло бы ему выжить рядом с Ронаном, задыхавшимся от боли.
Он сразу погрузился как можно глубже, отправляя свое бессознательное подальше от осознанных мыслей – так далеко, как только мог, чтобы побыстрее отрешиться от сидения в машине в реальном мире. От Кэйбсуотера почти ничего не осталось. В основном темнота. Возможно, он даже не найдет дорогу обратно к своему изувеченному телу. Возможно, он потеряется, как…
Персефона.
Персефона
Едва он мысленно произнес ее имя, как сразу почувствовал, что она рядом. Он не знал, откуда ему это известно, так как она оставалась невидимой. Вообще-то, он не видел больше ничего. И, вообще-то, он обнаружил, что очень отчетливо и остро ощущает ткань повязки на глазах и тупую боль в переплетенных пальцах и связанных за спиной руках. Ему в очередной раз напоминали о его физической реальности; и в очередной раз он оказался запертым в своем бесполезном теле.
– Это ты снова затолкала меня в эту оболочку, – обвиняющим тоном сказал он.
«В какой-то мере, – ответила она. – В основном ты дал себя затолкать».
Он не знал, что сказать. Он испытывал некую болезненную радость от ее присутствия. Если уж говорить об этом, то Персефона, неуловимая Персефона, отнюдь не была создана для того, чтобы кому-то было комфортно в ее присутствии. Но ее фирменный стиль, состоявший из благоразумия, мудрости и четких правил, служил ему утешением, когда внутри у него царил хаос. И хоть она пока что ничего толком ему не сказала, само воспоминание о том утешении и комфорте вызвало у него приступ невероятного счастья.
– Я испорчен.
«М-м-м».
– Это все моя вина.
«М-м-м».
– Гэнси был прав.
«М-м-м».
– Прекрати говорить «м-м-м»!
«Тогда тебе, наверное, следовало бы прекратить говорить мне все то, что тебе давно надоело говорить много недель назад».
– Но мои руки… мои глаза…
Назвав их, он ощутил их. Царапающие руки-клешни. Вращающиеся глаза. Они были в восторге от процесса уничтожения Ронана. Для этого их создали. О, как же они хотели поучаствовать в этом жутком занятии!
«С кем ты заключил ту сделку?»
– С Кэйбсуотером.
«Кто использует твои руки?»
– Демон.
Это – не одно и то же.
Адам не ответил. Персефона в очередной раз давала ему правильный совет, совершенно неприменимый в реальной жизни. Это была мудрость, а не практическое руководство к действию.
«Ты заключил сделку с Кэйбсуотером, а не с демоном. И хотя они выглядят и ощущаются одинаково, они – не одно и то же».
– Но ощущения от них одинаковые.
«Они – не одно и то же. Демон не имеет над тобой власти. Ты не выбирал демона. Ты выбрал Кэйбсуотер».
– Я не знаю, что делать, – произнес Адам.
«Знаешь. Ты должен постоянно подтверждать свой выбор».
Но Кэйбсуотер умирал. Вскоре не останется ничего, что он мог бы выбрать. Вскоре останется лишь разум Адама, тело Адама – и демон. Он не мог сказать это вслух. Это не имело значения. В этом месте мысли и слова были равноценными, ему не было нужды произносить их вслух.
«Это не делает тебя демоном. Ты станешь одним из тех богов, не обладающих магической силой. Как они называются?»
– Не думаю, что у них есть название.
«Король. Вероятно. А теперь я ухожу».
– Персефона, прошу тебя… я… мне так тебя не хватает.
Он был один; она ушла. Как всегда, он остался со смешанным чувством удовлетворения и неопределенности. Чувство, которое он умел растянуть; сомнение, которое он был способен ощутить. Но в этот раз она проделала чрезвычайно долгий путь, чтобы преподать ему этот урок. Он понятия не имел, видит ли она его сейчас, но ему не хотелось разочаровать ее.
На самом деле, если подумать обо всех тех качествах и элементах Кэйбсуотера, которые он любил, становилось совсем нетрудно отличить Кэйбсуотер от демона. Они произрастали на одной почве, но были полной противоположностью друг другу.
«Эти глаза и руки принадлежат мне», – подумал Адам.
И это действительно было так. Ему не надо доказывать это утверждение. Оно становилось железобетонным фактом сразу, как только он сам поверил в него.
Он повернул голову и вывинтился из-под повязки.
И увидел конец света.
Глава 63
Демон медленно трудился над тканями сновидца.
Их, сновидцев, было очень трудно развоплощать. По большей части сновидец существовал вне своего физического тела. Многие из его сложных компонентов метались среди звезд и обитали в корнях деревьев. Многие компоненты следовали вдоль течения рек и распускались в воздухе среди дождевых капель.
Этот сновидец сопротивлялся.
Вся сущность демона заключалась в развоплощении и низвержении в пустоту, а сущность сновидцев – в творении и полноте. В этом сновидце всего этого хватало с лихвой. Молодой король в своем изобретенном королевстве.