Многие были настоящими. Обычные вирджинские белохвостые олени, которых Ронан прикармливал и приручал просто ради удовольствия. Этому способствовало присутствие вымышленного молодого самца, который жил среди них. Он был очаровательный, светлый, с длинными трепетными ресницами и рыжими, как у лисы, ушами. Он первым принял подношение Ронана – блок соли, который тот выкатил на поле, – и позволил погладить короткий жесткий мех у себя на холке и вытащить репей из мягкой шерсти за ушами. Один из диких оленей съел несколько кусочков с ладони Ронана, а остальные стояли и терпеливо ждали, когда тот насыплет корм на траву. Возможно, кормить их запрещалось. Ронан никогда не мог запомнить, кого в Вирджинии разрешалось кормить и отстреливать.
Мелкие зверьки подобрались ближе, кто-то поскреб лапой его сапог, кто-то сел рядом на траву, прочие вспугнули оленей. Ронан бросил еды и им и осмотрел на предмет ран и клещей.
Он вдыхал. И выдыхал.
Ронан задумался, как, по его мнению, должна была выглядеть защитная кожа для Ганси. Может, ей не обязательно быть невидимой? Может, сделать ее серебристой? И с огоньками.
Ронан ухмыльнулся при этой мысли, внезапно почувствовав себя глупым и ленивым. Он встал, позволяя дневным ошибкам скатиться с его плеч наземь. Когда он потянулся, молодой белый олень поднял голову и внимательно взглянул на него. Остальные заметили внимание сородича и тоже посмотрели на Ронана. Они были прекрасны, как его сны, как Кабесуотер, только сейчас Ронан не спал. Каким-то образом, незаметно для него, пропасть между бодрствованием и сном начала сокращаться. Хотя половина этого странного стада погрузилась бы в сон, если бы Ронан умер, пока он находился здесь, пока вдыхал и выдыхал, он был королем.
Он оставил свое дурное настроение в поле.
Ронан вернулся в дом и заснул.
4
Лес был Ронаном.
Он лежал ничком на земле, вытянув руки и впившись пальцами в землю, в поисках силовой линии. Он чувствовал, как горят и падают листья. Смерть и возрождение. Воздух был его кровью. Голоса, шепотом обращавшиеся к нему сверху, были его голосами, которые накладывались друг на друга. Ронан, перемотать; Ронан, снова; Ронан, снова.
– Вставай, – сказала на латыни Девочка-Сирота.
– Нет, – ответил Ронан.
– Ты в ловушке? – спросила она.
– Не хочу уходить.
– А я хочу.
Он посмотрел на нее – непонятно как, потому что он по-прежнему лежал, запутавшись в собственных корнях-пальцах и в черных ветвях, которые росли из татуировки на его обнаженной спине. Девочка-Сирота стояла, держа в руках ведерко. Глаза у нее были темные и запавшие – глаза вечно голодного или вечно чего-то жаждущего существа. Белая шапочка была низко надвинута на светлые, коротко стриженные волосы.
– Ты просто кусок сна, – объяснил Ронан. – Какая-то подсознательная хреновина из моего воображения.
Она заскулила, как щенок, получивший пинка, и Ронан немедленно разозлился на нее – или на себя. Почему он не может просто сказать, что она такое?
– Я искал тебя, – сказал он, просто потому что вспомнил об этом.
Присутствие Девочки-Сироты снова и снова напоминало ему, что он во сне.
– Керау, – произнесла она, всё еще дуясь.
Ронан рассердился, когда услышал, что она украла имя, которым называла его Бензопила.
– Придумай свое прозвище, – сказал он, но ему уже надоело проявлять твердость, даже если это была просто честность.
Девочка-Сирота села рядом, подтянув колени к груди.
Прижавшись щекой к прохладной земле, он потянулся еще глубже. Его пальцы касались личинок и червей, кротов и змей. Личинки разворачивались, когда он миновал их. Черви ползли следом. Кротовий мех касался Ронана. Змеи обвивались вокруг рук. Он и был всеми ими.
Ронан вздохнул.
На поверхности земли Девочка-Сирота покачивалась и тихонько пела жалобную песенку, тревожно поглядывая на небо.
– Periculosum, – предупредила она. – Suscitat.
Он, впрочем, не чуял никакой опасности. Только земля, и силовая линия, и ветви-вены. Дом, дом.
– Это здесь, внизу, – сказал Ронан.
Земля поглотила его слова и выпустила новые побеги.
Девочка-Сирота прислонилась спиной к ноге Ронана и задрожала.
– Quid… – начала она, а затем, запинаясь, продолжила по-английски: – Что это?
Это была кожа. Светящаяся, почти прозрачная. Ронан почти целиком ушел под поверхность и мог разглядеть, как она выглядела. Она имела форму тела – как будто росла под землей, как будто ждала, когда ее выкопают и освободят. На ощупь она напоминала спальный мешок в комнате Мэтью.