Я знал, что мать с нетерпением ожидает моего возвращения в Хастинапуру, но не в силах был расстаться с этим прелестным уголком. Часами бродил я по окрестностям, наслаждаясь покоем, и мне хотелось жить здесь еще и еще… А как же Яти? — приходило мне в голову. Уйдя от людей и скитаясь по свету, он, наверное, не раз открывал для себя красоту уголков, подобных этому. Что же мешало Яти остаться в одном из них навеки, проводить свои дни, наполняясь чистотой и покоем? Что привлекательного он нашел в тяжелом восхождении к вершинам духа? Откуда в Яти отвращение к прекрасному, к женской прелести, толкнувшее его на поиск силы, которая избавит мир от женщин? Яти… Очутись он здесь, он мог бы пожелать превратить все в голую пустыню…
Прошло уже два дня, но и на третий день я не мог заставить себя оторваться от полюбившегося мне уголка. Когда я снова окажусь здесь? Скорей всего, никогда. Безразличная судьба заполняет страницы в книге жизни неразборчивой рукой, и никому не прочесть, суждено ли мне сюда вернуться. Жатва счастья длится, пока жнец счастлив… И потому я все медлил и медлил.
На пятый день ко мне приблизился Мандар с почтительным, но твердым объяснением, что наутро мы выступаем в путь.
Мне не понравилась настойчивость Мандара. Однако я и сам знал, что пора в обратный путь, поэтому с тяжелым сердцем пошел на прощанье побродить по лесу и лощине. Я вел себя будто влюбленный в ночь перед расставанием с любимой.
Вечерние тени все удлинялись, пока не накрыли верхушку холма, поглотив последние косые лучи солнца. Сумрак повис на древесных кронах, окутал травы и спокойную поверхность реки. Я удобно устроился в развилке огромного дерева и замер, чтобы не нарушать удивительный покой, с которым мне так скоро предстояло расстаться. Ветки на другом берегу качнулись, пропуская к реке лань. Лань остановилась, вскинула точеную головку, вдыхая лесные запахи, потом неспешно наклонила шею к воде. Вдруг — движением неожиданным и молниеносным — моя правая рука схватилась за лук, а левая приготовилась подать стрелу! Во мне пробудился охотник, но что-то мешало стрелку погубить лань, полную трепетной жизни. Стыд и отвращение к себе заставили меня опустить глаза, и под самым деревом я увидал — не лань, а девушку, стоявшую ко мне спиной! Почудилось? Откуда взяться девушке в этом безлюдье?
Она подняла голову к небесам, сложила ладони перед грудью и… бросилась в реку!
Я прыгнул вслед за ней быстрее, чем успел подумать, что делаю, и девушка ли это, или… Вытащив ее на берег, я едва поверил собственным глазам — то была Алака!
…Придя в сознание, Алака прошептала:
— Мама, когда приехал принц?
Алака явно не понимала, где она.
— Я больше не принц, Алака! Я король.
Глаза Алаки широко раскрылись.
— Ваше величество! Прошу простить меня…
Алака была теперь еще прекрасней, чем тогда, когда я познал с ней сладость поцелуя. Воспоминание о свежей упругости ее губ разгорячило мою кровь. Я хотел помочь Алаке убедиться в яви происходящего и уже было склонился к ее губам, но она отпрянула:
— Нет!
Ее голос был слаб, но резкость тона не оставляла сомнений.
Я распрямился.
Алака медленно сказала:
— Я принадлежу другому, принц.
Губы ее подрагивали.
Запинаясь, ища слова, прерывая свою речь долгими вздохами, Алака рассказала, как ей жилось в те годы, что я ее не видел. Я пытался было остановить ее, но тщетно — Алака не обращала внимания ни на меня, ни даже на свое мокрое сари и волосы!
Алаку выдала замуж ее тетушка. Подыскала ей в мужья молодого, привлекательного, зажиточного крестьянина. Только после свадьбы узнала Алака о тайном пороке мужа: о том, что он безнадежный картежник. Вдобавок его ближайший друг занимался колдовством.
Началось с того, что муж решил повезти Алаку на ярмарку в близлежащую деревню. Друг, конечно же, поехал с ними. На ярмарке муж Алаки сразу же уселся за карты, проиграл все, с чем приехал, остался еще должен и насилу убежал с Алакой и другом. С того дня муж Алаки жил одной надеждой: что с помощью колдовства отыграется и опять разбогатеет. А другу было не до того: он мечтал научиться превращать людей в животных. В ослов, в баранов, в собак. И все твердил, что цель близка, что недостает ему лишь особых трав и корней для колдовского зелья. Муж с другом скитались по горам и по лесам, ища один травы, другой — секрет удачи в игре. Алака безропотно плелась за ними. Как было ей роптать, когда муж пригрозил, что позволит другу обратить ее в собаку, если не будет подчиняться! Не просто пригрозил — они с другом разложили костер, стали жечь какие-то корешки и читать мантры… Алака им в ноги повалилась, умоляя пощадить ее, не отнимать человеческий облик!