Не знаю, хороши ли были мои рисунки, но радости они мне доставляли много. Я могла подолгу бродить по дворцовому парку, запечатлевая кистью пугливую красоту оленей, яркость павлиньего оперенья, змеиную гибкость лебединых шей. А как пышно наряжала себя земля изобилием цветов, лиан, деревьев! Всякий раз неповторимы были восходы и закаты, весенние лунные ночи, темнеющее серебро реки под дождем, ровная зелень осенних полей, узоры обнаженных ветвей на фоне чистой зимней синевы.
Живопись вновь пробудила мою душу. Я вновь прозрела к многообразной красоте жизни и понемногу начинала понимать ранее скрытое от меня. Сама суть жизни заключена в мимолетности ее проявлений.
С королем Яяти мне почти не случалось встречаться. С первого же дня Деваяни постаралась устроить так, чтобы я не попадалась королю на глаза. Причину легко было угадать: король испытывал неловкость в моем присутствии и явно избегал моих услуг. Когда он видел меня с подносом в руках, то с неудовольствием спрашивал, куда девалась челядь, и посылал меня за слугами.
Однажды король Яяти кликнул из своего покоя, чтоб ему подали воды, и я вошла с подносом.
— Зачем здесь ты? — сердито спросил он. — Пришли кого-нибудь из слуг!
— Я тоже прислужница.
— Можешь быть прислужницей у Деваяни. Не у меня.
Его величество любил бетель, и обыкновенно Деваяни собственноручно заворачивала в свежий бетелевый лист толченый арековый орех с пряностями.
В тот день Деваяни лежала в своей опочивальне, а я обмахивала ее опахалом, Яяти пришел за бетелем. Было очень душно, Деваяни не хотелось двигаться, и она распорядилась, чтоб я приготовила бетель для короля.
Жуя бетель, Яяти встал перед зеркалом и вдруг сказал:
— Ого! Посмотри на мои губы!
— Что такое?
— Видишь, как они покраснели от бетеля? Не зря говорят, что из милой ручки бетель краснее!
— Неужели? — холодно уронила Деваяни.
Ах, не нужно было его величеству так шутить! В тот день Деваяни измучила весь двор придирками и капризами.
А король после этого взял в привычку, если Деваяни не было поблизости, спрашивать, не приготовлю ли я ему бетель. И кончилось тем, что я стала постоянно носить при себе бетель, а Яяти иной раз, жуя мой бетель, громко говорил Деваяни:
— Какой красный сок!
С чем сравнить память? С мотыльком? С детьми, играющими в прятки? С оттенком цвета, сообщающим картине сочность? Со вспышкой молнии? Не знаю.
Но бывают вещи, которые память как будто старается подальше спрятать…
…С великой пышностью Хастинапура праздновала свадьбу молодого короля. Астрологи с особым тщанием вычислили и день, и час, и миг для благословенного союза.
Я твердила себе, что не смею выглядеть несчастной в этот день. Судьба Деваяни возвела ее на трон, моя судьба низринула меня в бездну. Кто может спорить с судьбой? Величие — в покорности. А коли так, то почему должна Шармишта противиться своей доле?
Но не судьба враг человека — он сам себе самый страшный враг. Мое спокойствие бесило Деваяни — может быть, ей недоставало вида моих заплаканных глаз для полного счастья. Ну, а я дала себе клятву держаться по крайней мере до тех пор, пока Деваяни не отведут в покои мужа. Мне казалось, будто я одержала великую победу. Я рано торжествовала, ибо, проходя мимо меня, Деваяни распорядилась:
— Шармишта, его величеству пришелся по вкусу бетель, который готовишь ты. Приготовь бетель, разложи на блюде и жди перед королевской опочивальней. Когда я позову, подашь его. Без моего зова не входи и не стой под самой дверью. У челяди есть дурная привычка — подслушивают разговоры, а потом разносят сплетни. Я этого не люблю. Стой в стороне и не вздумай уйти спать — его величество сегодня поздно заснет, а остальных слуг я отпустила.
Не проще ли было приказать, чтобы блюдо поставили у ложа?
Я приготовила бетель, уложила его на золотое блюдо и села в уголок. Спустя немного времени прошел король. Я предложила ему бетель, но он нетерпеливо отвел рукой блюдо. Меня он просто не заметил — служанка! Неудивительно, за дверью его ждало прекрасное создание, чьей красоте могла бы позавидовать небесная танцовщица Тилоттама, так до меня ли ему было?
Дверь затворилась. Я стояла, прижимая к груди ненужное блюдо, и мысли мои неслись ураганом. Не поссорься я с Деваяни в тот злополучный день, я не была бы столь унижена сегодня. Но не в том только была моя мука. Мне так хотелось знать, какое оно — слияние в любви!
Вдруг мне почудилось, что я слышу рассерженный голос Деваяни…
Как? В первую ночь любви? Я столько слышала о неземном блаженстве, венчающем союз влюбленных, столько стихов читала: кубок звенит, пока льется в него влага, но, заполнившись до краев, стихает. Когда сердца полны любви, словам не остается места.