***
Первая брачная ночь превращается в неделю. А медовый месяц затягивается на долгие полгода. Все это время молодожены никак не могут оторваться друг от друга, наконец-то обретя супругов. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, вот и им приходится вернуться к своим обыкновенным делам.
Раад, окончательно поверив в то, что он больше не одинок, погружается в работу с населением Запада. Оказывается, тяжело делать то, к чему не привык. Всегда мужчина думал, что жители его государства смогут справиться сами с проблемами, как народ, веками проживавший в лесах и боровшийся за свою жизнь больше, чем другие народы Материка. Но всё куда хуже, чем он считал. Народ Запада мало того, что застрял в древних традициях, совершенно не желая меняться, так еще и ведет себя, словно огромный детский сад с несмышлеными младенцами.
Сколько мужчина не читает их письма, все никак не может понять, в чем именно корень зла.
— Герцог ал’Амар украл у крестьянина Курача десять куриц и пять картофелин, — читает очередное донесение король. И обращается к Ворону, — можно их всех казнить? Тогда и мучиться головной болью от чужой тупости не придется.
Черная птица, сидя на своем излюбленном насесте, смотрит недовольно, как будто обвиняя своего хозяина.
— Нет.
Ответ его короток.
— В таком случае тебя зажарю, чтобы глаза не мозолил. А то взял за моду служить Эрии и Андру, совершенно позабыв о своих настоящих обязанностях, — Раад готов Ворону перья общипать за своеволие.
— Они теперь тоже моя семья! — каркает птица все громче.
Мужчина лишь головой качает недовольно и берет в руки следующее послание. На нем сургучовая печать, значит, кто-то из знати лично решил обратиться.
«Великому королю Запада, господину нашему, л’Валду Рааду из славного рода королей! Сообщаю вам о великой несправедливости, постигшей наш дом, пусть и не такой древний, но уважаемый. Дочь наша, юная Алиссана, была обесчещена одним из ваших подопечных — преподавателем Академии Дааром ль’Ву. Стало мне, отцу этого еще совсем дитя, известно совсем недавно, ведь я отлучался на Север. Прошу вас принять меры и и заставить нага взять ответственность за родившегося полукровку. С уважением Вам и будущей безмерной благодарностью, граф Палон ал’Тарон», — строки написаны почерком аккуратным, но в них чувствуется скрытый гнев. Пока Раад читает, успевает несколько раз разозлиться и столько же раз остыть.
— Ворон, — голосом, наполненным чистейшей ненависть, обращается мужчина к своему фамильяру. — Змея ко мне. Немедленно!
«Еще не хватало с чужими убл-юдками разбираться», — думает король, шокированный тем, что его счастье так быстро закончилось. Ворон исчезает с хлопком, а затем появляется вновь, начинает чистить перья.
— Доставил, — говорит хозяину, когда молчание затягивается.
А следом раздается топот ног — это Даар, все ещё не превратившийся обратно в нага, спешит к тому, кто таким экстравагантным способом вызвал его в кабинет. Король вздыхает несколько раз, пытаясь тем самым успокоиться, но чувствует, что у него это получается плохо сделать. Поэтому он принимает более удобную позу, кладёт руки на стол, дабы не попытаться кинуть каким-нибудь амулетом в Даара.
— И теперь, мой милый двойник, расскажи мне, почему мне сообщают о твоих детях? — Спрашивает у преподавателя ректора Академии.
Что ж, оно того стоит, увидеть не просто удивлённое, а шокированное лицо напротив. Ль’Ву явно не ожидал такого поворота событий, поэтому даже привстает со своего места, интересуясь на всякий случай вновь:
— Каких детях? — Даар все еще надеется, что ошибся.
— Пока только об одном ребёнке. Мой местный граф утверждает, что его дочь родила от тебя полукровку. Как ты мне это объяснишь? И что прикажешь делать? — Злится Раад на всю ситуацию.
Почему он смог подождать близости со своими мужем и женой, а этот наг нет? Почему он посчитал себя выше законов людских и божественных?! Даже мать-прародительница утверждала, что юным жителям Материка нужно воздерживаться от близости до брака. По крайней мере до первого.
Раад сам не святой, он отлично это знает. Он спал и со своей секретаршей, но она к тому моменту уже дважды стала вдовой. Поэтому, если задуматься, правил мужчина никаких не нарушил, а ведь ему уже несколько сотен лет. Теперь же перед ним сидит тот, кто не сумел удержать естество в штанах, обрюхатив юную девушку. «Хотя она сама хороша. Почему не избавилась от приплода, едва узнала, позволив довести ситуацию до бреда?» — этого Раад понять не может, сколько не пытается.