Марина Золотаревская
Король Завидий
За высокими горами, за глубокими морями, за тревожащими снами, повседневными делами, лежит страна Невоздания. Когда-то ею правили короли. Предпоследнего (о последнем речь впереди) звали Нивзуб Нагой. Ох и деятельный же был король! Всем занимался, во всё совался, даром что ни в чём не разбирался. Всех учил, как им лучше своё дело делать: жнецов и кузнецов, врачей и скрипачей, художников и сапожников, и даже каторжников-острожников. Так и сыпал приказами. То есть сам он именовал их советами. Но попробуй не послушаться королевских советов — вмиг из художника или там сапожника превратишься в острожника.
А советы были — один ценней другого. То король велит слегка обжаривать зерна кукурузы перед посевом. То скажет: нечего расходовать чугун на котлы и сковородки. Отныне будете вырезать их из дерева. Ведь бывают деревянные миски-ложки? А сэкономленный чугун пойдёт на лодки.
Кстати, все знали: если послушаешься — с тебя же спросится. Почему, мол, жареная кукуруза до сих пор не дала всходов? Может, ты нарочно плохо её удобрил? Почему лодка из лучшего чугуна затонула? Может, ты назло просверлил дно?
Тошно приходилось при короле Нивзубе тем, кто знал своё дело. Многие не выдерживали — бежали в соседнее королевство Достигаллию. Там их охотно принимали. Король достигалльский каждый день пил за то, чтоб Нивзуб подольше правил, и называл его благодетелем.
А все жители Невоздании, от первого министра до последнего нищего, спали и видели, чтобы их король вышел на пенсию и передал власть наследнику, своему племяннику. От молодого принца — звали его Зариций — ожидали перемен к лучшему. Образование он получил за границей, и, как говорили, был неглуп, неплохо разбирался в науках и в политике, да и в искусстве кое-что смыслил: пел прилично, рисовал симпатично, сносно играл на лютне, а при случае мог даже сочинить недурные стихи. Вдобавок он был хорош собой, особенно в профиль. Изобразишь такого на монетах — приятно будет посмотреть.
Увы, дядюшка-король не торопился на заслуженный отдых.
— Пропадёт страна без моих советов! Разве мальчишка справится? Умеет лишь книжки листать да струны щекотать!
И вот в один прекрасный день… или не столь уж прекрасный? Ну, это как посмотреть. Короче говоря, однажды Нивзуб Нагой захворал. Болезнь его была пустячная, но всё-таки пришлось позвать лекаря. И стал король давать лекарю советы, как его, короля, лечить. Тот возьми и послушайся. Спросилось бы с него крепко, да спрашивать было уже некому.
Вот так принц Зариций сделался королём. А что первым долгом делает новый король? Понятно, хоронит старого. Вызвал Зариций министра похоронных дел. Министр явился, поклонился и брякнул:
— Ваше высочество…
Тут до него дошло. Хотел извиниться, а ляпнул куда хуже:
— …простите, ваше коровельское…
И пожелтел от страха, хоть самого хорони. Но Зариций его успокоил:
— Ничего-ничего, я и сам покамест не привык. Ведь усопший король ещё не погребён. Потому я и послал за тобой.
Министр дрожащим голосом спросил:
— Что изволите приказать относительно похорон?
— Ничего не изволю, — отвечал молодой король. — Ты же в этом понимаешь куда больше меня. Объясни, что и как нужно устроить.
Министр сперва заморгал от неожиданности, потом опомнился, откашлялся и начал:
— Во-первых, государь, потребуется погребальная колесница…
Похороны Нивзуба прошли без сучка, без задоринки, — куда лучше, чем все его начинания. Правда, слёз было мало. Вернее, их не было вовсе. Нанимать плакальщиц Зариций запретил; сам он, как шёл за гробом, казался не опечален, а скорее озабочен, а что до подданных — те просто тихо радовались. Радость, впрочем, была у всех разная.
Министр, конечно, не смог умолчать о разговоре с королём. Вот иные и решили: раз наследник, едва взойдя на трон, уже попросил совета, то это не будет не король, а кукла рукавичная; делать он станет то, что ему подскажут, и за счет такого правителя не поживится разве что ленивый.
Очень скоро напросился один тип к Зарицию на аудиенцию и завёл речь:
— Государь, ваш блаженной памяти дядюшка малость поистратился…
— Казна почти пуста, — признал король. — Дальше!
— Я знаю, как её наполнить.
— Неужели?
Тут проситель повертел головой, точно проверяя, не подслушивает ли кто, вытянул шею и прошипел:
— Ваше величество, я стою на пороге открытия. Месяц-другой опытов, и я добуду философский камень!
— Так-так. И что же тебе нужно для опытов?
Проситель прижал к груди ладошки:
— Реторты, колбы и горелки у меня свои. Нужно бы матерьяльца, сиречь золотишка… Немного, ста аптекарских фунтов хватит…