- А тут еще море есть, - сообщил Ян, падая рядом. - Не хочешь посмотреть?
- Где море? Хочу море! - воскликнула Наташа, вскакивая, и ее хохот снова зазвенел над холмами.
Ян тоже вскочил на ноги и с криком "Бежим!" помчался в сторону моря.
Наташа сорвалась следом за ним - как была, в одних прозрачных кружевных трусиках.
Где она потом их потеряла, сказать трудно. Кажется, непосредственно в море при обстоятельствах, которые можно охарактеризовать, как временное помрачение рассудка на почве юношеской гиперсексуальности и эрогенного перевозбуждения.
- Серега узнает - убьет, - шептала она, когда Ян целовал ее у кромки воды.
Но когда Ян захотел завершить этот бесконечный день победным аккордом, который одним махом перевел бы его из разряда неискушенных мальчиков в категорию взрослых мужчин, Наташа мягко отстранила его и сказала: "Нет".
- Я люблю Сережу. Я не хочу ему изменять.
А потом вдруг заплакала, и Яну пришлось ее утешать, а она шептала сквозь слезы.
- Боже, я бы все отдала, чтобы он был здесь со мной.
Если влюбленная девочка семнадцати лет вдруг начинает говорить языком латиноамериканских мелодрам - в этом нет ничего странного.
Когда слезы высохли, Ян сказал:
- Знаешь, что я подумал. Если тут побывает много людей, как можно больше то власти не смогут загнать всех в карантин. Не хватит места и денег. И тогда можно будет возмущаться: почему Сергея Медведева держат взаперти, если другие - такие же, как он, - спокойно ходят на свободе.
- Что ты хочешь сказать?
- Ну, я ведь могу провести сюда кого угодно. Может, и у тебя получится. У меня такое ощущение, что медуза не будет против. А значит, она нам поможет. И чем больше народу мы сюда приведем - тем легче будет вызволить из карантина твоего Серегу.
Ян совершенно не обиделся на Наташу и так искренне горел желанием помочь ей вернуть любимого человека, что она ощутила угрызения совести. И решила при первой возможности помочь Яну в аналогичном деле.
Если бы у него была любимая девушка, которая не отвечает ему взаимностью, то Наташа могла бы в приватном разговоре с нею расписать мужские достоинства Яна в самом лучшем свете. На некоторых девчонок это действует даже сильнее, чем личные впечатления.
Но вот беда - у Яна не было любимой девушки. Во всяком случае, Наташа не слышала ни о чем подобном.
Ян привык, что девушки его игнорируют, и уже года два назад оставил попытки ухаживать за кем бы то ни было.
Однако юношеская гиперсексуальность от этого никуда не исчезла, и Наташа задумалась, нельзя ли помочь Яну каким-то иным способом.
И почти сразу же ответила себе - можно.
Она даже придумала, как.
16
К ночи толпа действительно стала редеть. Поскольку станцию метро "Парк Победы" закрыли во избежание несчастных случаев и давки, народ заранее устремился к другим станциям, понимая, что если все ломанутся в метро за пять минут до закрытия, то не уедет никто.
У милиции возникла идея, пользуясь случаем, перекрыть всю территорию до самого проспекта - тогда народу просто негде будет собраться снова. Но проблема была в том, что толпа хоть и поредела, но полностью не разошлась. Она освободилась от праздных зевак и состояла теперь из уфологов и м сочувствующих, сектантов и ортодоксальных фанатиков, сумасшедших и журналистов.
Сектанты и фанатики эксплуатировали по преимуществу две темы. Одни утверждали, что наступает конец света и в ближайшую пятницу в Парке Победы состоится Армагеддон. А парк называется так потому, что наши победят, и 144 тысячи праведников останутся жить вечно, тогда как грешники будут повержены и отправятся прямиком в геенну огненную.
Что касается медузы - то это либо сам сатана, либо авангард его войска.
Другие, до которых дошли совершенно секретные слухи о Зазеркалье, наоборот, решили, что Господь послал им землю обетованную, и требовали немедленно пропустить туда упомянутые 144 тысячи избранных.
Уфологи-тарелочники тем временем яростно отстаивали свое право установить первый контакт с гуманоидами и возмущались тем, что это право узурпировали власти.
- Они хотят убить наших инопланетных гостей! - надрывалась в истерике какая-то женщина.
- Пустите нас к инопланетянам! - хором скандировали остальные.
Конечно, разогнать эту вечернюю толпу было проще, чем дневную. Но обилие журналистов создавало серьезные проблемы.
Вечером к медузе приехали зачем-то министр обороны, министр внутренних дел и директор ФСБ. Их кортеж подвергся нападению сектантов и уфологов, но министры, вопреки ожиданиям, не дали приказа о разгоне.
Директор ФСБ доверительно объяснил командованию оперативной группировки "Медуза":
- Применять силу сейчас нельзя. Переполошились иностранцы. Они требуют допустить к объекту их специалистов, обеспечить полную открытость и предать гласности все сведения, которые у нас есть. Если мы сейчас погоним отсюда зевак и журналистов, впечатление будет очень неблагоприятное.
- Но завтра здесь может собраться такая толпа, что мы с ней просто не справимся, - заметил генерал милиции, самый старший по чину непосредственно на объекте. - Будут жертвы.
- Вот когда будут, тогда и поговорим. А пока включите громкоговорители на полную мощность и предлагайте всем разойтись во избежание несчастья. Кто не послушается - тот сам виноват.
Высокопоставленные гости уехали, а толпа осталась. Омоновцев в оцеплении сменили солдаты внутренних войск. Какая-то юная кришнаитка в нарядном сари расспрашивала сержанта о царстве Господа Кришны.
Сержант находился в запретной зоне не больше часа, но всю совершенно секретную информацию о медузе ему уже успели рассказать. К тому времени, как ее засекретили, собровец Денисов сообщил о Зазеркалье всему своему СОБРу, а оттуда информация расползлась по оцеплению и выплеснулась за его пределы.
Кришнаитка называла Зазеркалье "царством Господа Кришны", а сержант "аномальной зоной", но они прекрасно понимали друг друга.
Слово "Зазеркалье" выплеснулось в толпу несколько позже, когда из кольца вышел Ян Борецкий со своей спутницей Наташей.
Наташа просочилась сквозь внешнее оцепление рядом с упомянутым выше сержантом и даже наступила ему на ногу, но сержант не заметил этого, потому что девушка была босиком.