Затем ему, доставило удовольствие походить вокруг одноэтажного здания школьной мастерской. Окна мастерской были настолько широки, что стены казались целиком стеклянными. Расположены окна низко — смотри сколько угодно, что находится внутри. А посмотреть было на что. Там стояли токарные, фрезерные, сверлильные станки, электроточило, верстак с тисками. Андрей знал эти станки. Он в своей школе не раз ходил на экскурсии по заводам. Однажды удалось даже чуточку поработать на токарном станке. Правда, ему разрешили только повернуть ручку суппорта, но все равно считалось, что он работал.
Понравился и пруд, похожий на цифру 8. Посредине, через узкую горловину, был перекинут серебристый, словно воздушный, мостик. На берегу росли плакучие ивы с опущенными до воды ветвями, под ивами стояли скамейки. Уютный уголок. Одно нехорошо: девчонок туда посходилось — не подступиться. Если бы не девчонки, он и сам с удовольствием посидел бы под ивами. Совсем бы неплохо. Погода, хмурившаяся с утра, во второй половине дня понемногу разгулялась. Сквозь тучи порой выглядывало солнце, и становилось тепло.
Незадолго до ужина произошла встреча, которая и насмешила и озадачила Андрея. Шел он, насвистывая, — вдруг откуда ни возьмись толстячок навстречу выкатился: Петя-замзав. Андрей преградил ему дорогу:
— Милорд, вам не кажется, что мы знакомы?
Тот захлопал белесыми ресницами.
— А-а, — узнал Петя, и кожа на его лбу поползла вверх.
— Не «а», а седьмой «Б».
Еще больше удивился Петя:
— В нашей школе будешь учиться?
— Ты сильно догадливый, — усмехнулся Андрей. — Чего бы я коптил здесь небо! Ну, как поживают твои солдаты?
— Сам ты солдат! — помрачнев, обрезал замзав. — И нет тебе до них никакого дела!
— Во-первых, — наставительно произнес Андрей, — я не солдат. Я — Король. Во-вторых, надо разговаривать вежливее. А то возьму тебя двумя пальцами (он страшно выкатил глаза и протянул растопыренные пальцы к Петиному горлу), и пикнуть не успеешь.
Но что-то Петя не очень испугался.
— Не распускай руки! Не на улице. Вот вызовут на совет коллектива — дадут жизни! Света из тебя отбивную котлету сделает.
— Это какая Света? Которую на помощь тогда звал?
— А ты думал!
— Ну и что? Бить будут на этом совете?
Петя презрительно окинул его взглядом, как бы говоря: здоровый ты, а дурак!
— Не бить, а внушать, — рассудительно сказал он и, не желая больше попусту тратить время, пошагал своей дорогой.
«Ишь ты, — невесело раздумывал потом Андрей. — Козявка, а тоже важничает, ершится: не тронь! В какой-то совет пожалуется! Нет, надо сразу показать себя. А то не успеешь и оглянуться, как на шею сядут».
Светлану Пащенко Андрей увидел во время ужина.
Столовая, выстроенная рядом с общежитием и сообщавшаяся с ним узким коридором, была очень просторна. В ней поместились все ученики интерната — и старые, и новички. Ужинали за длинными столами. У каждого класса — свой стол.
Здесь Андрей впервые увидел за одним столом тех, с кем ему отныне предстояло бок о бок провести несколько лет. Почти никто еще не был знаком друг с другом. Все с любопытством переглядывались, говорили мало, сдержанно, полушепотом. Зато у соседей — седьмого «А» — совсем другое дело. По всему чувствовалось: за столом у них собрались старые товарищи. Оттуда доносился негромкий, но веселый смех, восклицания.
Андрей взглянул туда и увидел Светлану Пащенко. Чему-то смеясь, она снимала с подноса стаканы с киселем и расставляла их на столе. Андрей тотчас узнал ее, несмотря на то, что на ней не было тех заляпанных мелом брюк и кофточки. Как и остальные девочки, она была одета в коричневое платье с узеньким белым воротничком. Исчезла и косынка с головы. И правильно! Ни к чему ей косынка. Густые русые волосы, заплетенные в две косы, здорово шли ей.
Да, ничего не скажешь, Светлана — девчонка приметная. Не то, что эти пигалицы из его класса. Вон та — белобрысая. У той — нос пуговицей, а у соседки ее — большой рот и уши торчат. Наверняка жабой прозовут. Правда, вот напротив него сидит девочка — ничего, красивая. Только сладенькая какая-то, будто сахарная. А вилку смешно держит — мизинчик в сторону. Да и ребята так себе — не гвардейцы. За исключением рыжего. Рыжий — стоящий парень. И кулачищи что булыжники. Витать, любит подраться. Рядом с ним паренек — заморыш. Всего и виду что глаза. Наверно, близорукий. Таких дразнят: глаза по ложке, не видят ни крошки.