— Сразу видно — узнал, — улыбаясь, сказал Олег. — Ну, напрасно поздравлял? То-то! — И Олег опять пожал Андрею руку.
И тут все ребята, что стояли рядом, принялись тискать его руку, поздравлять и говорить: «Вот это да! Сила! В коммунистической бригаде!» А Иван Кравчук всем показывал желтые пальцы и хвастался:
— А он не верил! Говорю ему: знаменитую мамашу твою проявляю, а он — ноль внимания. А что, плохой получился портрет? Сами увеличивали, печатали, ретушировали!
В те первые минуты Андрей еще не мог ясно понять свое новое положение, положение человека, имеющего знаменитых родителей. Он просто был удивлен, растерян, ему было приятно, что ребята поздравляют его, хлопают по спине и с одобрением говорят: «Смотри-ка, а скромничал, молчал!» Но постепенно Андрей все больше начинал осознавать сладкую прелесть славы. Хотя и чужой славы, но отблески которой все же падали и на него. На переменке к нему подошла Светлана и сказала с радостным удивлением:
— Значит, твоя мама на швейной фабрике работает? Шьет? Вот хорошо! А можно, мы когда-нибудь пригласим ее в интернат?
Ему доставило удовольствие ответить Светлане:
— Пожалуйста.
Потом в коридоре Андрея остановила англичанка и, положив ему на плечо пухлую руку, заговорила, чуть, задыхаясь (у нее было больное сердце):
— Я очень довольна, что у вас такая замечательная мать… Передайте ей наилучшие от меня пожелания… Я совсем еще девочкой, помню, тоже мечтала, стать портнихой… Впрочем, жизнь сложилась иначе… Но я и сейчас с удовольствием посвящаю свободные часы этому занятию…
А Сонечка перед началом урока спросила:
— Это правду говорят, что у тебя знаменитая мать? Кто она?
— Разве не знаешь? — сказал Митяй. — Заслуженная артистка!
— Король! Правда? — Сонечка широко раскрыла голубые глаза.
— Никакая не артистка, — ответил Андрей. — На швейной фабрике она работает.
Сонечка не произнесла своего обычного «Фи!», но по выражению ее лица Андрей понял, что она разочарована. Он упрямо повторил:
— Швеей работает. Обыкновенной швеей.
— Очень приятно, — равнодушно сказала Сонечка.
Важное поручение
Во двор высыпали все интернатовцы. Еще бы! Поздняя осень не часто радует теплыми днями. А сегодня день был чудесный! Будто весной, пригревало солнышко, нарядно синело над головой небо. По территории разносилась какая-то знакомая музыка. Это по школьному радиоузлу передавали музыкальную викторину. Несмотря на то что победителям викторины были обещаны призы, желающих получить их было, кажется, не так уж много. Разве только девочки, тихо сидевшие у пруда, прислушивались и гадали, что это за музыка, кто ее сочинил? Другие же были слишком поглощены своими делами, чтобы замечать что-то кругом. Некоторые девочки, обнявшись, ходили парами и секретничали. У девочек — тем более, когда их двое, — всегда найдутся секреты. Другие, пригревшись на солнышке, читали.
На площадке, между мастерскими и общежитием, носились неугомонные футболисты. В воротах пятого «Б» стоял черноглазый Сенька в кожаных перчатках и кепке с козырьком, надвинутым на самые глаза. У городошников тоже шло жаркое состязание. Оттуда доносился сухой треск палок. Даже Митяй, обычно слонявшийся без дела, примкнул к городошникам. Около баскетбольных щитов стайками вились мальчишки — бросали мяч в корзину. Было шумно и у волейболистов. Здесь седьмой «Б», вызвав на единоборство восьмиклассников, упорно старался завоевать нелегкую победу. Получив от Олега высокую подачу, Андрей подпрыгнул и послал сильный мяч в угол площадки. Довольный ударом, Андрей, улыбаясь, отошел на шаг от сетки, присел и в ту же секунду услышал свою фамилию. Так и есть: директор интерната зачем-то вызывал Андрея по радио.
Андрей испугался. Он сразу подумал и о Сеньке, и о Зубее, и о ключах.
Из репродукторов снова лилась приятная музыка, а воспитанник Королев шагал по вызову директора и не слышал ни музыки, ни голосов ребят. Что сказать директору? Как оправдаться? Нет, отрицать, все отрицать…