— Цемент, — подумав, сказал Митяй. — Доски. Железо на крышу.
— А еще? Что самое главное?
— Еще план дома нужен.
— Вот, в самую точку попал! — воскликнул Кузовкин и опустился на другой стул, рядом с Шашаевым. — Да, прежде всего нужен план. Так и с садом. Прежде чем сажать деревья, нужно спланировать сад, вымерить, определить — сколько и какого потребуется посадочного материала. За этим я и пригласил тебя. Хотим поручить эту ответственную работу тебе.
Кузовкин замолчал, с интересом наблюдая, какое впечатление произвели его слова на воспитанника. Однако вместо удивления, радости или недоверия, как он ожидал, на лицо Шашаева набежала тень озабоченности.
— А почему обязательно мне?
В голосе Митяя слышалось такое недовольство, что настала очередь удивиться Кузовкину. «Даже гордость и достоинство уснули в нем», — с горечью подумал воспитатель. Как можно спокойнее он сказал:
— Почему тебе хотим поручить? Да потому, что ты в этом деле разбираешься, знаешь, как дерево посадить, как ухаживать за ним. Почитаешь еще книжонки кое-какие. И я думаю, справишься. Справишься! — уверенно добавил Кузовкин. — Это большое дело, когда человек любит и понимает дерево.
Но взять Митяя было не так-то легко.
— Учительница биологии, наверно, получше разбирается, — сказал он.
— Алла Аркадьевна занята оборудованием биологического кабинета. У нее очень много работы.
А Митяй все не сдавался.
— Ну и что же, зато у нее там целый кружок. Пусть они и меряют сад, планируют. Конечно! Зачем же тогда кружок? Только на бумаге, значит? А как трудная работа — и нет их…
Толстые губы Митяя медленно и презрительно шевелились, рыжие брови, наоборот, оставались неподвижными и насупленными. На него неприятно было смотреть. Сердясь, Кузовкин быстро поднялся и заходил по комнате.
— Вот что, Шашаев! Я вижу, ты не хочешь понимать простых вещей. Так слушай! Если желаешь заслужить доверие товарищей, их уважение, то кончай с прежней жизнью! Помаленьку, полегоньку, моя хата с краю — так не пойдет! Потому и даем тебе возможность проявить себя на большом деле…
Он еще говорил о радости быть в коллективе, о том, как обогащается жизнь человека, когда он живет общими интересами, но Митяя слова воспитателя как будто совсем не трогали. Его лобастая, упрямо склоненная голова, казалось, говорила: «Доверие! Уважение! Жил без них, и еще проживу!»
Исчерпав запас доводов, Кузовкин сказал:
— А насчет нашего предложения подумай. Серьезно подумай. Большое дело доверяем.
— Ладно, подумаю, — буркнул Митяй и, обождав секунду, спросил: — Можно идти?
— Да. Больше не задерживаю.
И в этот вечер долго горел свет в кабинете директора. Среди многих забот нашлось время подумать и о Шашаеве — что дальше делать с ним?
— Что-то я не верю в этот эксперимент с садом, — говорил Кузовкин. — Представляете, Сергей Иванович, хотя бы любопытство шевельнулось в нем. Ничего! Все хорошее в душе Шашаева спит. Да и есть ли это хорошее?
— Есть! — убежденно сказал директор. — Ведь расплакался тогда, искренне расплакался. И сколько о себе рассказал! А ведь за язык не тянули. Какого вы мнения, Раиса Павловна?
Воспитательница с улыбкой взглянула на сумрачное лицо Кузовкина.
— Мне кажется, Леонид Данилович слишком спешит увидеть всходы. Но они будут. Надо ждать. Даже на камне растет трава.
Даже на камне растет трава
Это Раиса Павловна сказала, что на камне растет трава? Да где она видела? Прошла неделя и — хоть бы травинка! Митяй стал еще более угрюмым и молчаливым. Он по-прежнему не желал записываться ни в какой кружок, сторонился ребят и по-прежнему вздыхал, когда надо было взять в руки щетку или тряпку.
Но… Да, было маленькое «но». Такое маленькое, что пока его никто не мог заметить.
Каждый вечер соседи Митяя по койке — Андрей и Толя — после отбоя еще несколько минут шептались о всяких технических премудростях. Теперь Андрей считался «мастером на все руки». На выставке лучших работ красовался и его молоток, он уже заканчивал третью модель для физического кабинета. Толя продолжал работать над радиоуправляемым катером. Друзьям было о чем посоветоваться.
И вот, слушая их озабоченное перешептывание, Митяй не спешил, как бывало раньше, повернуться к ним спиной, а смотрел в темный потолок и думал. Думал о том, что если бы захотел, то утер бы нос и Андрею, и Толе, и всем другим ребятам. Спланировать на двух гектарах сад — это не какую-то там штуковину припаять! Но он за славой не гонится. Зачем? Лишние хлопоты, беготня, обязанности. Проживет и без этого.