— Я их и не заметила.
— О! Не говорите так! Я думаю, что вы все еще сердитесь на меня.
— Памяти у меня нет, — сказала мегера, — вот и забываю. И свои провинности… и чужие.
— Тогда поцелуйте меня!
Лизбет была так мила в своем раскаянии, что самый строгий судья простил бы ей даже настоящее преступление.
Мистрис Строг приблизила свои толстые губы к прелестной головке Лизбет и с трудом сдержалась, чтобы не укусить девушку.
— Ну? — Лизбет тряхнула черными локонами. — Я жду!
— Жди, чертова кукла! — пробормотала мегера, но, спохватившись, сказала:
— Я не смею.
— Ну что вы!
Пришлось мистрис Лау Строг покориться.
— Теперь Жанну.
Мир, наконец, был заключен, и мистрис Строг спросила:
— Что я могу сделать для вас?
— Дать нам свободу, это единственное, чего мы жаждем, — ответила Лизбет, украдкой взглянув на подругу.
— Это не в моих силах, — ответила мегера.
— Тогда скажите нам, любезная мистрис Строг, где мы находимся и в чьи руки имели счастье или несчастье попасть.
— Сознайтесь, мисс Лизбет, слишком много вопросов вы задаете. Хотя любопытство ваше вполне понятно.
— Готовы сознаться, только ответьте нам. Мы будем вам так благодарны!
Жанна тоже стала просить мистрис Строг все рассказать.
Поломавшись, мистрис Строг наконец согласилась.
— А почему бы в самом деле, — вскричала она, — мне не исполнить вашей просьбы! Рано или поздно вы все равно должны все узнать.
— Говорите же! — воскликнула Лизбет, надеясь, что хозяйка им поможет и примет их сторону.
— Ваши похитители не собираются вечно держать вас взаперти.
— Ручаюсь вам, это продлится недолго! — заявила Лизбет.
Жанна грустно покачала головой, сознавая всю безнадежность их положения. В этой чужой стране некому было их защитить.
Какие еще испытания пошлет им судьба?
Будущее представлялось ей мрачным.
Лизбет между тем обратилась к мистрис Строг:
— Вы можете нам сказать все, мы не проболтаемся.
— О! Милые крошки! Это в ваших же интересах! — заявила мегера. — Готовьтесь выслушать пренеприятную весть. Мне жаль вас, но сделать я ничего не могу. Итак, вы находитесь на земле, номинально принадлежащей Соединенным Штатам, а на самом деле — индейцам шошонез или змеи.
— Но мы видели здесь американцев, — возразила Жанна.
— Здесь их много, — сказала мистрис Строг. — Через нашу деревню лежит путь, по которому переселенцы направляются в Калифорнию…
— Разве нас везут в Калифорнию? — перебила ее Жанна.
— Или в Утах, — ответила мегера.
— Утах! А что это за край? — спросила Лизбет.
— Это край, в который вас отвезут.
— Зачем? — в ужасе вскричали девушки.
— Разве вы никогда не слышали об Утахе и Соленом озере?
— Никогда.
Мистрис Строг недобро улыбнулась.
— А о мормонах тоже не слыхали? — уже не сдерживая злобы, спросила она.
— Слышали, что есть такие безумцы на свете, но какое же отношение они имеют…
— Самое прямое, мои милые. Мормоны живут в Утахе на берегу Соленого озера. Их могущество распространяется и на наш край. Мой муж, мистер Джон Строг, святой последнего дня, и глаза мои наконец увидели истину. Я сподобилась стать достойной мормонкой, — произнесла она с благоговением, сделавшим бы честь служанке Тартюфа.
Это открытие вызвало у девушек ужас и отвращение. Оно оскорбило их благородные чувства и веру.
— Если вероотступничество вам по душе, тем хуже для вас, но мы-то здесь при чем? — спросила Лизбет.
— Ваши похитители вас продали мормонам. Дня через два они приедут за вами и увезут в Дезерет, прелестный город, вот увидите, — мегера упивалась своей местью.
— Ах! Боже мой! — вскричали девушки и заплакали навзрыд, закрыв лицо руками.
— Напрасно вы так убиваетесь, — заметила мистрис Строг. — Не вы первые, не вы последние. Сколько тут перебывало молодых девиц. С тех пор как я поселилась в этом доме! Они рыдали, ломали руки, рвали на себе волосы, клялись скорее умереть, чем выйти за мормона. Но девичьи слезы как вешний дождичек. Прошел — и сразу все высохло. Мормоны знают, как заставить жену любить себя, уж вы не сомневайтесь!
— Ни за что! Лучше смерть! Лучше самые жестокие пытки!
— Все так говорят, а через неделю смотришь — по другому запели.
— Замолчите, ради Бога! Не заставляйте нас краснеть от стыда!
— Жаль мне все же вас, — сказала мегера, выпив залпом стакан рома. — Завтра к нам пожалует преподобный отец. Поистине святой человек! Надеюсь, он вас уговорит. Он принадлежит к священному ордену Мельхиседена, одного из наиболее почитаемых наших святых; у него восемь настоящих жен, еще семнадцать духовных. Они боготворят его и вполне счастливы.