— Мы просто умираем с голоду, — ответил, смеясь, капитан. —Перестрелка нас окончательно вымотала.
— Тогда к делу!
С лошака быстро сняли поклажу, поставили палатки, стали варить на костре еду, и вскоре приступили к ужину с завидным аппетитом, разыгравшемся за полсуток голодания.
Только они поели, как со стороны реки донесся легкий шум. Все трое насторожились, французы потянулись к оружию, лежавшему рядом.
Желтая птица знаком их остановил и зашептал:
— Не надо стрелять. Там всего один человек! Дадим ему приблизиться.
— А если это шпион? — возразил доктор.
— Должно быть, шпион и есть, — уверенно ответил канадец.
— А что делать шпиону в пустыне? — изумился капитан.
— Что делать? — рассмеялся охотник. — Пустыня буквально кишит шпионами. Просто вы их не видите!
—Докажите мне это, — сказал капитан, — и я признаю справедливость взгляда нашего друга доктора на… на индейцев.
Желтая птица улыбнулся.
— Я правду вам говорю. Вы ни от кого не скрыли, что отправляетесь в Утах. Верно?
— Ну и что?
— А ведь можно предположить, что у вас есть тайная цель?
Путешественникам нечего было возразить.
— И тут каждый стал принимать свои меры. Американцы следят за вами, чтобы помешать примкнуть к мормонам, мормоны подозревают в вас тайных агентов Соединенных Штатов, рудокопы опасаются, как бы вы не занялись разработкой богатой россыпи, известной вам одним, индейцы ищут случая ограбить вас. Теперь вы поняли, сколько глаз и ушей за вами шпионит?
— Понял, — прошептал капитан.
— Мы на нейтральной земле, она в сущности не принадлежит никому, но все заявляют на нее свои права. А вы оказались в центре этих интриг. Один раз на вас уже напали, готовьтесь к следующим нападениям. С вами будут бороться хитростью и силой. Отвечайте тем же, иначе погибнете!
— Вы преувеличиваете опасность, — заметил доктор.
— Вы полагаете? — многозначительно произнес охотник.
— У каждого свое мнение. Быть может, оба мы ошибаемся. Поживем — увидим.
— Возможно, — холодно ответил канадец, — как бы то ни было, вот и наш гость. Принимайте его, как вам будет угодно. Желаю доброй ночи.
Канадец закутался в одеяло, растянулся на земле и закрыл глаза с твердым намерением ни во что не вмешиваться. Вердьер ранил его самолюбие.
Доктор презрительно передернул плечами и устремил взгляд на пришельца. Тот стоял уже шагах в десяти от бивака. Высокого роста, смуглое лицо с резкими чертами и выражением доброты и лукавства. Глаза черные, пронзительные, словно две молнии. Волосы тоже черные, до плеч, длинная борода, густая и жесткая. Одежда — помесь костюма индейца и степного охотника. Вокруг головы — полоска кожи гремучей змеи.
Пришелец постоял, опершись скрещенными руками о дуло ружья, затем дважды поклонился путешественникам, приложив правую руку к груди, а затем вытянув ее вперед.
— Я услышал выстрелы, — сказал гость, — и увидел пламя костра и подумал, не нуждаются ли чужеземцы в сильной руке и храбром сердце? Поэтому поспешил на помощь.
— Благодарю, — сухо ответил капитан, — мы не нуждаемся ни в чьей помощи. Нам достаточно собственных рук, как вы могли убедиться.
— Однако, — вмешался доктор, — в гостеприимстве мы никому не отказываем. Посидите с нами. Если голодны — ешьте, если мучает жажда — пейте, если озябли — грейтесь у костра.
Незнакомец сделал несколько шагов вперед и сказал:
— Кто исполняет долг гостеприимства, тот идет праведным путем. Гость, приглашенный к очагу, священен. Вам, надеюсь, это известно?
— Известно, не бойтесь, подойдите поближе, кем бы вы ни были, другом или врагом.
— От гостеприимства я не отказываюсь, хотя не голоден и меня не мучает жажда. — Гость сел, положил рядом ружье, вынул из-за пояса индейскую трубку, набил и стал молча курить.
Непродолжительные переговоры велись на английском, которым незнакомец владел в совершенстве, хотя говорил с легким акцентом.
— На вас напали? — спросил он немного погодя.
— Да, — ответил капитан, — краснокожие надеялись застать нас врасплох.
— Это были не одни краснокожие.
— Откуда вы знаете? — удивился капитан.
— Не все ли равно, откуда. Знаю, и все.
— Кто же вы?
— Такой же путник, как и вы.
— Друг или враг?
— Ни то, ни другое. Пока я ваш гость.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что позднее буду, вероятно, либо тем, либо другим.
— Кем бы вы ни были, — вскричал капитан, смеясь, — вы по крайней мере откровенны! Это мне по душе, ей-богу! Тайна, которой вы себя окружаете, завораживает. Продолжайте. Беседа с вами доставляет мне истинное удовольствие.