– Значит, в этом есть какой-то смысл?
Не будь смысла, взял бы Алекс с собой калеку Голинкера? Или отчаявшегося спасти свою дочь грубияна Нола? У Алекса были на примете куда более способные личности. Но свиток не дал особо размахнуться с выбором. Там в первой же строчке говорилось: «Добраться до конца не смогут те, кто в здравом …е».
Начало последнего слова было не разобрать: две или три буквы стерты. Что там имелось в виду? Тело, ум, дух? Подумав, Алекс решил не гадать и предусмотреть сразу все варианты.
Голинкер – не в здравом теле.
Нол под шлепком эйфы – не в здравом уме.
Алекс, – а может быть, и все они сразу, – не в здравом духе.
Хотя насчет последнего Алекс не был уверен. Что такое вообще здравый дух? Это когда ты в гармонии с самим собой, или когда у тебя внутри что-то абстрактное огромных размеров?
– Таверна. «Три пива». – Алекс пожал плечами. – Кто-то назовет это случайностью, кто-то судьбой.
Авадо закивал.
– А если все удастся, что пожелаете?
– Глаза на затылке, – усмехнувшись, отозвался Алекс. Он давно знал, что хочет. – Полезная вещь.
– А я попрошу красивый голос, – подхватил Голинкер. Он мечтал лишь об одном. – Высокий, звонкий…
– Ладно-ладно, понял. – Карлик поднял руки. – От вашего густого вранья у меня уши закладывает. Не хотите говорить, не надо.
Толкнув тележку, Алекс вошел в расщелину. За ним, хромая, нырнул во тьму Голинкер. Авадо еще постоял недолго, слушая удаляющиеся шаги, а когда те стихли, сплюнул наземь и подошвой потертого сапога растер харчу.
– Славные вы были ребята, без шуток.
Спуск в пещеру словно был создан для людей с тележками и калек – ровный, под небольшим уклоном, не скользкий. Для полного счастья не хватало поручней. Внутри пахло землей и сыростью. Ровное дно с выступающими местами сталагмитами, стены с барельефом и факелами на каждом шагу – Кидавра больше напоминала старую-престарую, но построенную человеком гробницу.
Алекс остановил тележку неподалеку от спуска и ущипнул Нола. Громила дернулся, но не проснулся.
– Да кто так будит? – бросил Голинкер и прошкандыбал вперед.
Алекс затряс Нола за плечо.
– Вставай! Мы на месте!
Голинкер поднял камень и запустил в сталактиты. Каменные сосульки откололись с грохотом, эхом разлетевшимся по Кидавре.
Нол тут же открыл глаза и сел.
– Ну вот, – сказал Голинкер, – другое дело.
Алекс осторожно коснулся руки Нола.
– Эй, ты нормально себя чувствуешь?
Нол долго и внимательно, как будто пытался понять, что не так, смотрел на свои руки, затем хмыкнул и перевел взгляд на Алекса. Алексу – он старался не замечать два зрачка в левом глазу – показалось, что здоровяк теперь пытается вспомнить его лицо. Пытается с интересом.
– Нет, – наконец отозвался Нол и вылез из тележки. – Нормально.
Алекс нахмурился: первое слово противоречило второму.
– Ты не справишься, да? – Он решил: Нол снова путает слова, говорит обратное тому, что имеет в виду.
– Справлюсь. Задавай свои дурацкие вопросы! Нам нужно скорее выйти из пещеры! – С этими словами Нол зашагал по освещенной факелами дорожке вглубь Кидавры.
Алекс взглянул на Голинкера. Тот пожал плечами, скинул капюшон и захромал за здоровяком. Алекс двинулся следом.
– Нол, куда ты так гонишь? Подожди, Голинкер не поспевает.
Точно из вредности Нол прибавил ходу. С тех пор, как они продвинулись вглубь пещеры, он начал вести себя еще страннее. Не говорил, не отвечал на вопросы и шел так уверенно, словно бывал здесь не раз.
– Ну да, – бросил Голинкер, в боку у него кололо, во рту стоял привкус крови, – давай, иди еще быстрее, иди. Так, глядишь, и первым подохнешь.
Нол резко притормозил и осторожно переступил через булыжник размером с буханку хлеба.
– Камень, – предупредил Нол. – Наступите на него.
– А почему ты не наступил? – спросил Алекс.
Нол посмотрел на него, как на идиота.
– А, – Алекс закивал, – понял, ты имеешь в виду, что наступать не нужно, но ты не можешь по-другому выразиться, да?
– Нет.
– Нет, которое да. Все понятно. – Алекс перешагнул через булыжник и велел Голинкеру сделать то же.
– Наступите! – повторил Нол, и его бас разлетелся по пещере эхом. Нол вообще не понимал, почему Алекс так тупит. Если камень лежит на пути, через него нужно перешагнуть одному человеку, а двум другим – наступить. Это ведь так очевидно! – Вы должны…
Едва Голинкер – ему было лень заносить ногу, – обогнул булыжник, как впереди загрохотали раздвигающиеся плиты пола. Алекс тотчас попятился, а Голинкер обнажил в оскале редкие, подпиленные в клыки зубы. Кидавра словно оживала.